«Газов» и «МАЗов» – они до утра
Здесь проторчали – глухое урчанье,
Резкие выхлопы, дверок бряцанье;
В ватниках сальных снуют шофера.
В комнате длинной, как день без похмелья,
Запах махорки, «Прибоя», «Дымка»,
Щей, винегрета... «Подвинься, земеля!» –
Три «Жигулевского» ставит рука, –
Пена шипит, оседая от соли,
Кружка щербата, как будто со зла
Кем-то обкусана, – наискось: «Коля» –
Синею тушью – и в сердце стрела.
«Пей! Не стесняйся!» – «Да я не стесняюсь!»
«Как прозывают?.. Ну, будем, Сергей!» –
Враз по полкружки. Потом, озираясь.
Водкой долили – и жить веселей!
Много ли надо? Пожалуй, немного!
После холодной, ненастной, сырой
Мартовской ночи, бессонной дороги –
Чья-то улыбка в дешевой пивной.
Чья-то улыбка, вниманье пустое,
Легкий кивок преходящей любви,
И ощущенье тепла и покоя
В глухо бегущей по венам крови.
Кто мы? Откуда? К чему тут вопросы?
Лучше давай-ка по новой налей!
«Дернули!.. Слушай, мы все здесь матросы
В бурном просторе житейских морей!
Мало ль меня и крутило, и било!
Где только не был! Вернулся назад:
Кореш продал, а жена изменила,
Не дождалася!.. Да ну ее, брат,
На фиг!.. Давай-ка откроем и эту! –
Вынул пол-литра, сорвал станиоль,
В кружки разлил, раздавил сигарету, –
Будем, Серёга!» – «Всего тебе, Коль!»
Выдохнул... «Слушай, о чем я собрался?
Вспомнил! Ты видишь, я парень – ого! –
Баб мне хватало, покуда мотался –
Много их было! – а вспомнить кого?»
(Вспомнить... Чего захотел! И себя я –
Вечно спеша, в суете, на бегу –
Прошлого! – если еще вспоминаю,
То догадаться уже не могу:
Тот ли!.. Да полно! Я был или не был?
Разве порою всплывают в душе
Бледною синькой промытое небо
Да уходящее в солнце шоссе,
И отрешенное чувство полета,
И позабытая нежность, и грусть,
И беззаботная радость, и что-то
Кроме... но что? Я назвать не берусь!
Что-то...) «Уснул?» – «Нет, я слушаю!»
«Пива, может, еще?» – «Погоди, я возьму! –
Грязная стойка и надпись: ...долива
После отстоя! – Да брось, ни к чему!
Будем?» – «Попробуем!.. Слушай, Серёга!
Если по-трезвому так рассудить,
То, понимаешь, пожалуй, и много
Лет человеку отпущено жить.
Вот он и гробит их! Слушай, подельник
Мне на повале – ты выпей! – брехал,
Будто затеял какой-то бездельник
Всех оживить, кто до нас проживал!
Вишь, что удумал ученый зараза!
Вспомню – и веришь ли? – вою с тоски!
Это ж такая, дери, скотобаза
Будет, что сам бы пошел в мясники!
Вдумайся только! Ну, ладно б, которых
Что отличились, придумали порох
Или еще чего сделали там! –
Всех, понимаешь? Куда ж тогда нам?..»
«Сунут куда-нибудь!..» – «Это, конечно,
Это ты правильно, место найдут!
Ладно, пускай!.. Ну, а этим, воскресшим –
Срок отмотали – и снова дают,
Так что ли? Тоже, как вдуматься, радость –
Только отмучился в жизни одной,
Тут же другую суют тебе! Гадость!
Ну ее к черту! Давай по другой!
Лей! Наливай! Я сегодня гуляю!
Парень я добрый, покуда не злюсь!
Что-то ты начал косить, замечаю!
Ладно, не бойся!..» – «Да я не боюсь!»
Странные люди порой мне встречались,
Странные речи со мною вели
В тамбуре поезда, в сумрачной чайной,
Во поле чистом под небом печальным,
В разных краях необъятной земли.
Много ли, мало их бродит по свету:
В Брянске, Тамбове, Калуге, Орле, –
Выйдет навстречу, стрельнет сигарету
И, прикурив, исчезает во мгле!..
Да! Я люблю их по давней привычке!
Люди есть люди! Но помнится все ж –
Левой, бывало, даешь ему спички,
Правой охотничий щупаешь нож!
Всякое было. По-всякому били!
