облегчением утер пот со лба. – Дело в том, что великий визирь поинтересовался, готов ли я порадовать светлейшего новым блюдом. Я рассказал ему о капусте, но, узнав, что она будет готова лишь через несколько дней, Осман-Ого пришел в ярость. Он заявил, что моя голова едва держится на плечах, а если диковинное блюдо не будет готово к обеду, то она и вовсе с них слетит. Последняя надежда на твоего доброго брата Хасана. Мы пошлем к нему гонца, и он…
– Это невозможно! – перебила повара Варя.
– Почему?
– Я… не знаю, где он находится, – пробормотала Сыроежкина, понимая, что сейчас не самый подходящий момент для рассказа о злоключениях «брата Хасана».
– Ты шинкуешь мое сердце без ножа, – констатировал ашджи-баши и, пристально посмотрев на девушку, решил: – В таком случае диковинное блюдо придется готовить тебе.
– Но я не умею!
– Заодно и научишься.
Не обращая внимания на Варино сопротивление, Алишер поволок бедняжку в сторону султанских кухонь. Снова оказавшись у дымного очага, девушка твердо заявила, что ей необходимо сосредоточиться, и вышла на связь с мужем.
«Егорушка, выручай! Сбегай в кустики, свяжись с ИИИ да выясни, какое экзотическое блюдо можно приготовить за полчаса».
«А что, с капустой прокол?»
«Некогда объяснять».
Минут через пятнадцать в голове у Вари загудело:
«Я все выяснил. Быстро готовятся „Метеорологическое непостоянство“, „Галактический вихрь“, „Огни Альфа Центавра“…»
«Отлично, – перебила Варвара. – Рассказывай, как все это стряпают».
«Но… – замялся Егор. – Ты ведь просила узнать
«Гвидонов! – взвыла Варвара. – Это конец. И мне, и учителю… и тебе, если я все же выберусь отсюда живой».
«Но ты же… я же…»
«Умолкни и не мешай импровизировать, желудок султана не привык ждать».
Вскоре деликатес был готов. Вряд ли стоит сейчас вдаваться в тонкости его приготовления. Разъяренная Сыроежкина была в ударе. Результатом полета ее разбушевавшейся фантазии стало многоэтажное блюдо, конспиративно прикрытое толстым слоем взбитых сливок. Испереживавшийся ашджи-баши отправился лично сопроводить кулинарный шедевр на дегустацию к султану, а Варя попыталась вновь выскользнуть во двор. Однако отправиться к заветной башне ей не позволили: вежливо, но непреклонно помощники главного повара препроводили ее к чанам с капустой и усадили на усыпанный подушками коврик. Оставалось готовиться к самому худшему.
– О, Вария! Какое счастье! – Запыхавшийся Алишер ворвался в ее закуток гораздо раньше, чем можно было того ожидать.
– Султану понравилось новое блюдо? – с сомнением уточнила Варя.
– Да, да, о, «Мете-Орало-Гическое непостоянство» моего желудка! Лишь только султан услышал название этого дивного блюда, как пришел в неописуемое волнение. У него даже голос прорезался. «Как- как, – говорит, – оно называется?» Я повторил, и светлейший тотчас велел наполнить его тарелку. А заодно привести того, кто это блюдо готовил. Идем!
Карие глаза внимательно разглядывали укутанную в многочисленные восточные тряпицы Варвару Сыроежкину. Султан хранил тяжелое молчание. Молчали и придворные, почтительно замершие на своих местах. Наконец Абдул-Надул кашлянул и просипел:
– Кто научил тебя готовить это диковинное блюдо?
– Сама научилась, – гордо приосанилась Варвара. Забавно, но на самом деле так оно и было.
– А почему ты дала ему столь странное название?
– Женские причуды, – пожала плечами Сыроежкина.
К впавшему в задумчивость султану почтительно приблизился низенький, толстый абиссинец и что-то возбужденно зашептал.
«Черный евнух! – догадалась Варвара. – Самая зловещая фигура султанского двора».
Впрочем, фигура Черного евнуха выглядела скорее нелепо, чем зловеще: бесформенный торс, расплывшийся зад, обрюзгший двойной подбородок, короткие пухлые ручки… Варя снисходительно вздохнула.
Тем временем султан со своим советником достигли консенсуса. Светлейший весьма оживился, а Черный евнух сделал шаг вперед и визгливо прокричал:
– Сиятельный султан доволен твоими ответами и повелевает тебе показать ему свое лицо!
Вздох восхищения пронесся по рядам придворных, и они стали один за другим заваливаться на колени, укрывая головы полами халатов. Варя с изумлением оглядывала открывшуюся ей экспозицию цветных шаровар.
– Ну же! – поторопил ее Угрюм-Угу. – Не бойся, кроме светлейшего повелителя, твоего лица никто не увидит.
Сам он, однако же, не спешил демонстрировать исподнее. «Ну да, главному евнуху по должности положено созерцать женские лица», – сообразила Варвара. Она неторопливо сняла яшмак и приветливо улыбнулась султану. «Надо же, вблизи сиятельный Абдул-Надул выглядит старше, – пронеслась в голове неожиданная мысль. – Может, оттого что приболел?»
Султан любезно улыбнулся в ответ и уже собрался что-то сказать, но несносный евнух опять вмешался со своими советами. Выслушав абиссинца, Абдул-Надул просиял и согласно кивнул головой.
– Слушай же волю султана! – взвизгнул Черный евнух, вперив в Варвару испепеляющий взгляд. – Тебе удалось дважды угодить светлейшему правителю, затмевающему свет самого солнца. Посему он объявляет тебе великую милость и направляет в свой гарем.
– Ох! – дружно выдохнули придворные, не смея выглянуть из-под собственных халатов. К Варе тут же подскочили двое огромных евнухов – не чета своему начальству, – водворили на место яшмак и потянули к выходу из зала.
– Э, минуточку! – запротестовала Сыроежкина. – Весьма тронута, и все такое, но пойти в гарем никак не могу. Уж извините.
– В чем дело? – прищурился Угрюм-Угу.
– Я уже замужем.
– Ничего, мы исправим это досадное недоразумение, – пообещал он и резко хлопнул в ладоши. Евнухи послушно подхватили девушку под руки и поволокли к дверям.
– Я буду кусаться! – вопила Варвара, но проклятый яшмак мешал привести угрозу в исполнение.
Почтенный ашджи-баши печально смотрел ей вслед. Вах-вах! С одной стороны, приятно, что такую замечательную девушку оценили по достоинству. Но кто же теперь помассирует его поясницу?
Глава 16
С момента отлета в Стамбул мэтра Птенчикова и его команды пошли вторые сутки. На другом конце временного коридора, в XXII веке, наступил тот долгожданный день, когда медики Реабилитационного центра планировали снять с обгоревшего человека регенеративную маску. Весь персонал Центра, а так же сотрудники ИИИ собрались в конференц-зале. Медикам не терпелось полюбоваться результатом своих трудов, историки же лелеяли надежду, что к обгорельцу, увидевшему свое отражение в зеркале, сразу вернется память.
Новая внешность пациента превзошла все ожидания – взглядам собравшихся предстал этакий восточный красавец, жгучий брюнет обольстительной наружности. Озарив ученую публику смущенной белозубой улыбкой, он сделал попытку подняться с кресла-каталки, но заботливая киберсанитарочка мигом усадила его обратно. Пока доктора-мужчины донимали пациента вопросами, касающимися его самочувствия и внутренних ощущений, вся женская часть профессорского состава тихо млела, ловя его робкие взгляды из-под пушистых ресниц.
