связью, провели людям сложнейшую операцию на среднем ухе и активизировали третий глаз, а они и думать не думают о том, чтобы держать нас в курсе событий!
– Не забывай, что телепатическая связь действует только между членами экспедиции. Тебе небось конденсатор психической энергии в третий глаз не вживляли, – меланхолично отозвался Аркадий Мамонов.
– А мне-то зачем? Я получаю информацию через Центральный компьютер, контролирующий перемещения машины времени.
– Машину времени команды Птенчикова угнал Антипов.
– Но дублирующая подстанция у них осталась!
Мамонов раздраженно вздохнул:
– Объясняю еще раз: чтобы воспользоваться запасной подстанцией, ребята должны оказаться в непосредственной близости от нее и говорить с нами через акустический передатчик. На трансформацию психических импульсов аварийная система не рассчитана.
– Это серьезное упущение службы технического обеспечения.
– Ну знаешь ли! Кто же мог подумать, что машину угонят!
Друзья обменялись негодующими взглядами.
– Ладно, ты прав: всего не предусмотришь, – сдался Олег. – Но почему они не прогуляются до этой подстанции и не расскажут, как идут дела?
– Заняты люди, – отрезал Аркадий, которого тоже напрягала неизвестность. – Между прочим, Гвидонов выходил на связь не так уж давно.
– Интересно, удалось ли ему приготовить «Метеорологическое непостоянство»? – мечтательно закатил глаза Олег.
– По-моему, кулинарничать собиралась Варвара. Только я не совсем понял: что Егор имел в виду, когда упомянул о какой-то засаде?
– Наверно, они сидят в засаде.
– А может, попали в засаду?
Историки удрученно переглянулись.
– Нет, я так больше не могу, – не выдержал Олег. – Давай пойдем к начальству и потребуем отправить нас в Стамбул!
…Варя с недоумением разглядывала тучную женщину, по возрасту годящуюся ей в матери. Что-то в чертах ее лица казалось знакомым. Да нет, не может быть…
– Соня? – неуверенно произнесла Варя. – Сонечка, это ты?
Глаза женщины подозрительно увлажнились. Сдавленно вскрикнув, Сыроежкина бросилась на шею бывшей подруге.
– Тихо, тихо, – бормотала Сонька, утирая выступившие слезы. – Сколько же мы с тобой не виделись?
– Из командировки в Индию мы вернулись полгода назад. Там я разговаривала с тобой последний раз.
– Неужели всего полгода? А я за это время успела прожить целую жизнь.
– Сколько же тебе сейчас лет?
– Спрашивать женщину о возрасте неприлично, – усмехнулась бывшая фотомодель. Да уж, когда она плыла с Варей и Егором на тростниковом плоту по мутной индийской реке, то представляла себе ситуацию с точностью до наоборот: она с драгоценностями из храма Ка-амы отправится в будущее, опережая своих друзей лет на тридцать-сорок, и оттуда – молодая, богатая и успешная – станет наблюдать, как стареет и покрывается морщинами ее бывшая подруга. Жаль, не получилось…
– Значит, выпрыгнув из кабины перемещений на ходу, ты попала в средневековый Стамбул? – преодолевая возникшую неловкость, спросила Варвара.
– Я брякнулась прямо посреди какой-то пустыни. Темнотища, только звезды огромные в небе горят. Посидела-посидела, замерзла. Из теплых-то вещей на мне только кокошник был. Нет, думаю, надо себя, любимую, выручать. Встала да пошла. Уж не знаю, сколько я этот проклятый песок месила, пока не разглядела впереди костры каравана.
– Повезло тебе, – выдохнула Варя. – А ведь могла и пропасть в пустыне.
– Врагам бы моим так везло, – фыркнула Сонька. – Караванщики – народ ушлый, поснимали с меня все индийские драгоценности, кокошником тоже не побрезговали, а саму сдали на невольничий рынок.
– Неужели ты попала в рабство? – ужаснулась Варвара.
– Нет, я попала в гарем.
– Это почти одно и то же, – с тоской оглянувшись вокруг, заметила Сыроежкина.
– Ошибаешься. В гареме можно неплохую карьеру сделать. – Сонька горделиво подбоченилась. – Вот я, например, из самых низов в султан-валиде выбилась.
– Значит, Абдул-Надул – твой сын? – подскочила от изумления Варя. – Ну и дела! А еще дети у тебя есть?
– Пятеро. Все дочери, все красавицы.
– То-то тебя так… – Варя чуть не сказала «разнесло», но вовремя поправилась: – Уважают.
Сонька сделала вид, что не заметила замешательства подруги – ее мысли были заняты другим.
– Скажи, Сыроега, а как там мой первенький поживает, Васька свет Салтанович? Наверно, совсем взрослым стал… – Она вдруг побледнела. – Ох, нет! Ты же сказала, что у вас с тех пор прошло всего полгода? Значит, ему еще и восьми не исполнилось?
Варя смутилась:
– Исполнилось, полтора месяца назад. Васенька часто тебя вспоминает. Он поселился у нас с Егором и постепенно привыкает к новой жизни.
– Вы все-таки поженились, – задумчиво протянула Сонька и вдруг порывисто схватила Варю за руку: – Привези Васятку сюда! Я хочу его увидеть.
– Соня, да ты что? Мальчик только пришел в себя, учиться начал, а ты хочешь его в гарем упрятать?
– При гареме тоже есть школа.
– Сравнила осла с носорогом…
– Я его мать! – взвизгнула Сонька. – И мне решать, что лучше для моего сына!
– Ты все решила в тот момент, когда оставила мальчика в кабине перемещений, а сама выпрыгнула наружу, – жестко отрубила Сыроежкина.
– Вот ты как заговорила? – Глаза султан-валиде налились свинцом. – Я собиралась взять сына с собой! Это твой Гвидонов помешал. Верни мне Ваську!
– Я не стану травмировать ребенка! – тоже завелась Варвара. – Он помнит тебя совсем другой… – Она неожиданно замолчала, в испуге глядя на бывшую подругу. Сонька стояла, хватая ртом воздух.
– Сонечка, тебе плохо? Извини, я не хотела тебя обидеть…
– Ничего, Сыроега, ты права. Я уже не та, что была прежде, – сделав над собой усилие, произнесла султан-валиде.
Виновато моргающая Варвара даже не подозревала, что в эту минуту участь ее была решена.
Глава 17
Среди многочисленных павильонов, украшающих своей затейливой архитектурой сад султана, особенно выделялся один, шестигранной формы. Его купол опирался на шесть больших колонн, между которыми мастера установили пластины горного хрусталя, настолько точно подогнанные друг к другу, что создавалось впечатление единого целого. В лучах выглянувшего после недавней непогоды солнца павильон сиял так, что глазам было больно смотреть. Вот сюда-то и спешили со всех концов гарема смеющиеся и возбужденно перекликающиеся наложницы юного султана.
Под сверкающей стеной павильона расположилась колоритная старуха-еврейка. Щедро одарив многочисленную стражу, она проникла в гарем, чтобы продать скучающим девушкам свои товары. Выручка обещала превзойти все ожидания: принесенные старухой механические игрушки вызвали у обитательниц гарема буйный восторг. На поляне разгорелось что-то вроде импровизированного аукциона: игрушек на всех не хватало, и бойкая торговка отдавала желанную вещицу в руки той, что предлагала самую высокую цену.
