договоре значилось, что Анисимов А.Н. передает издательству все права на книги, которые будут публиковаться под псевдонимом «З. Асимов», имея такой-то процент с отпускной издательской цены. Все. Какие именно книги, кто будет писать и т. п. — эти мелочи не оговаривались.
25
Если бы речь шла о моих собственных книгах (которых у меня нет), я, возможно, не стал бы так волноваться: я порождение социализма, во мне слишком слабое чувство собственной собственности. Я обиделся не за себя, а за своих авторов, которые для меня давно уже живые люди, пусть не во всем симпатичные и интересные мне, но живые, почти родственники. И вот их хотят обойти, обидеть, обвести вокруг пальца!
Естественно, я не подписал договор. И рассказал об этой ситуации Ирине, увидевшись с ней тем же вечером в «…», на светском торжестве, посвященном дню рождения композитора и продюсера К.
Я впервые был в этом заведении и среди этой публики, глубоко мне чуждой. Ирина просила появиться чуть раньше, и я понял, почему: съезд гостей на такие мероприятия — чуть ли не самое интересное. (Адаптировано: картинки, кто как съезжается. См. светскую хронику.)
Звезды показывают свои невообразимые одеяния, визжат от восторга, увидев старых друзей, а те, в свой черед, умирают от счастья, идя навстречу им с распростертыми объятиями. Поцелуи, смех, общее возбуждение на грани чуть ли не истерики. (адаптировано: размышления о собравшихся, как о буйно помешанных.)
Впрочем, Ирина объяснила мне потом, что на самом деле почти все они абсолютно нормальные люди, склонные даже к здоровому образу жизни; они, как правило, очень практичны и рассудительны; в этом мире лучше быть крепким и незамысловатым, как дубовый пень: больше шансов добиться успеха, лишние мозги не только не приветствуются, но могут быть приняты другими как обида и оскорбление. Надо просто понимать, что это их работа. Они наряжаются, визжат и целуются, позируют перед камерами — это все их работа, они торгуют собой не в каком-то метафорическом смысле, а в самом прямом. Главный их продукт не песни, не клипы, не концертные программы, шоу и т. д., и т. п., а — они сами. Чем больше интереса к персоне, чем больше вокруг шума, тем успешней сбыт и вторичного продукта, то есть песен, видео, шоу и т. п. Именно поэтому, к примеру, певец такой-то является на каблуках, в дамском платье с декольте, поэтому он закатывает глаза и капризно надувает губы; но когда однажды, рассказывала Ирина, он подлетел к Беклеяеву, намереваясь ударить его по плечу веером и сказать: ах, какой противный, где ты пропадал, несносный мужчина, сейчас ударю больно! — Беклеяев так посмотрел на него, сказав негромко: «Уйди, урод!», что певец сейчас же опустил свои шаловливые ручки чуть ли не по швам и извинился четко и внятно, как провинившийся клерк перед строгим начальником.
Особая тема: кто с кем явился. (Примеры.)
Размещение за столами — еще одна тема. (Примеры.)
Следующий этап: поздравления. Тосты, выступления и подарки. Без задушевных и искренних слов не обходится: они же тоже люди. Но на 99 % это все-таки шоу. Стоимость и оригинальность подарка, очередность и длительность выступлений — все имеет значение. (Примеры.)
……………………..
Но есть имя, которым они и торгуют, не имея ничего другого.
Обязательно, для демонстрации широты интересов виновников торжества, присутствуют и как бы не попсовые, а как бы серьезные, но вполне светские художники, музыканты, актеры, писатели и прочая, как говорили в советское время, творческая интеллигенция; эти творцы раньше своих гордых, но нерасторопных коллег смикитили, что товаром своим надо делать не картины, скульптуры, музыку, книги, не свои оригинальные телодвижения, если ты танцор или артистка балета, а — самих себя в комплексе. Обязательно тут бывают также спортсмены из тех, что покрасивее, помоложе и познаменитее, и политики из тех, что поскандальнее.
На Ирину в тот вечер обращали особое внимание. Во-первых, не забытый еще скандал в прессе. Во- вторых, она, оказывается (я этого почему-то не знал), недавно попала в список, озаглавленный: «100 самых красивых женщин Москвы», опубликованный в каком-то очень модном журнале и распространившийся оттуда по другим изданиям и Интернету.
Конечно, глазели и на меня. Ирина улыбалась за двоих, Ирина отвергала просьбы об интервью (канал еще не дал на это разрешения), Ирина держала меня под руку и говорила мне негромко, с улыбкой:
— Надеюсь, вы поняли, что одеты нелепей всех?
— Нормальный костюм, в чем дело?
— На какой распродаже вы купили свой нормальный костюм? А туфли свои вы давно видели? И носки полосатые, вы с ума сошли!
— Даже это заметила?
— А как не заметить? Я же просила нормально одеться, я Ане сказала…
— Какая еще Аня?
— Она будет вашим пиар-менеджером. И имиджмейкером заодно. Вообще-то это совершенно разные профессии, но канал у нас бедноватый пока, на двух специалистов расщедриться не может.
— А меня спросили? Вспомнил, звонила какая-то. Я сказал, чтобы не волновалась, я сам себе пиар- менеджер и имиджмейкер.
— Это ее работа! Нет, и ваша теперь тоже. Вы работаете за свои книги, я за свою передачу. Думайте об этом — и все встанет на свои места.
Тут я и рассказал Ирине о том, как меня пытаются облапошить в издательстве.
Она встревожилась. Не откладывая, нашла в зале адвоката Черемницына (тоже из светских, всей стране известных), подвела меня к нему.
— Здравствуйте, Лев Ираклиевич! У нас тут небольшая проблема! — бодро начала она, вся светясь улыбкой.
— Я, Иришенька, бесплатных консультаций не даю, — доброжелательно сказал Черемницын. — И очень много дел, очень. Позвони в офис, — дал он ей визитку, — и тебе тут же выделят одного из моих лучших помощников. Я предупрежу.
— Спасибо.
Когда мы отошли, я спросил:
— Ты и с ним знакома?
— Сегодня первый раз говорили.
— Занятно! Ты его — запросто, он тебя — Иришенька…
— Тут так принято. Я знаю, кто он и как зовут, он сто раз видел меня и тоже, естественно, знает, как меня зовут. Поэтому считается: знакомы.
— И на «ты». Пора бы и тебе со мной окончательно перейти, а то все сбиваешься.
— Да ладно, не проблема, на «ты» так на «ты».
Еще не было знака садиться за столы, но для особо жаждущих и голодных организовали в углу зала фуршет. Принесли и поставили поднос с жюльенами, я, выпив рюмку водки, взял один жюльен, зацепил ложкой, он оказался огненно-горячим, я обжегся, сплюнул в чашку и поставил. Тут подошел режиссер Ь. Поцеловал руку Ирине, взял мой жюльен, у которого был вид неначатого, и принялся с аппетитом кушать.
— Мне тут посоветовали, — благосклонно задрал и скособочил он голову, будучи малого роста, — почитать один из ваших романов на предмет экранизации. Где бы взять?
— Еще не написаны, — ответил я.
— Да? А мне сказали…
— Саша шутит! — улыбнулась Ирина. — Все написано. Просто некоторые вещи под псевдонимами. Он гениальный, но страшно скромный.
И Ирина прижалась ко мне.
— Завидую, — сказал режиссер, и было непонятно, чему он завидует: моей ли гениальной скромности
