— Это ты предисловие начитываешь?
— Извини… Значит, так…
Я смотрел на старенький магнитофон и слушал, как гудит его дряхлый мотор, как что-то тихо пощелкивает в кассете при движении пленки. Все, что я собирался сказать, представилось по-другому. Действительно, потом ведь не отопрешься. И не то чтобы я собирался отпираться, но… мало ли!
— Тебя, кстати, не смущает эта история? — спросил я. — Ну, с ведущей этой?
— Я была уверена, что все для чего-то придумано.
— Да? Так заметно?
— Я заметила. Ты говори, говори. Или желание пропало?
— Нет. Так вот. Я хочу… В общем, я хочу с тобой жить.
— С кем? Ты уж имя назови. А то скажешь потом, что не мне говорил и не меня имел в виду.
— Да. Дина. Дорогая Дина Кучеренко! Лучшая женщина Москвы…
— И Московской области?
— Да. Чудесный был фильм. И чудесное время, я только сейчас начинаю это понимать!
— Не отвлекайся.
— Да. Дорогая Дина! Давай поженимся!
— Зачем?
— Как это зачем? Чтобы жить вместе.
— Зачем? Чтобы разделить с тобой остаток жизни? Я не люблю остатков. А главное, ты что, любишь меня?
— Диночка, любовь проходит и уходит…
— Ты любишь меня или нет?
— На этот вопрос не бывает однозначного ответа! Человек думает, что любит, а на самом деле… И наоборот…
— Нет никаких наоборотов. Все мы знаем точно. Только знать не хотим.
— Не понял…
— Я вот точно знаю, что тебя не люблю.
— Это интересная новость! И с каких пор?
— Да ни с каких. И не любила никогда.
Я усмехнулся и посмотрел на магнитофон.
Дина выключила его. И продолжила:
— А если принимала тебя… И даже чуть было замуж не согласилась… Очень просто: одной скучновато все-таки.
— Кого ты обманываешь, себя или меня?
— Ты прямо, как твои персонажи, изъясняешься. Никого я не обманываю, Саша. И никого я не любила. Не повезло. Как и большинству людей. Но ведь живут же как-то. И я живу. Поэтому в очередной раз готова согласиться. И тебе ведь легче, между прочим. Жить с влюбленной в тебя женщиной — одна морока. Сам рассуди: она любит, она ревнует, она за каждым шагом следит, она взаимности хочет, а ты пустой. Комплекс вины развиться может. Поэтому идеальный вариант: муж и жена друг друга не любят — ну, то есть, не любят такой любовью, как в твоих романах и всех прочих сочинениях описано, — а жить вместе нравится. Устраивают друг друга. Очень славно. Если согласен на такой вариант, давай попробуем.
— Надо же… Двадцать с лишним лет я, получается, сам себе голову морочил?
— Конечно. Я же тебе ни разу про любовь не говорила.
Я смотрел на умолкший магнитофон и вспоминал. Странно, но мне казалось, что признания в любви все-таки были. На самом деле были слова косвенные, во время близости или хмельных задушевных разговоров.
— Эй! — окликнула меня Дина. — Вернись, скажи что-нибудь. Или ты все-таки горячей любви хотел? Знаешь, Саша, это по-научному называется динамический стереотип. Проще говоря: привычка. Меня вот тут познакомили с одним джентльменом. Свежий мужчина, пятьдесят шесть лет, не бедный. И даже понравился мне. В ресторан повел хороший. Вино замечательное. Музыка тихая. Разговор задушевный. То есть всем человек подходит, и я, чувствую, тоже ему понравилась. И он уже начинает про будущую жизнь чего-то такое размышлять. А я вдруг четко понимаю, что мне страшно хочется домой. Я годами привыкла: прихожу после работы домой, что-нибудь ем, а потом кофе, кресло под торшером, телевизор, книга… И так мне славно! Нет, правда, я прямо-таки затосковала по кофе, по торшеру, по телевизору. Ну, и сказала ему, что плохо себя чувствую. Немудрено: холецистит, мигрень, диабет в начальной стадии, давление, артрит, колит и псориаз.
— У тебя все это есть?
— Да нет ничего! Но надо же было напугать джентльмена! Он, слава богу, напугался. Я к чему это? У тебя тоже стереотип. Привычка. Ты привык: женщина тебя любит, а ты тихо страдаешь, что не вполне ей соответствуешь. И тебе это комфортно.
— Когда это я привык?
— С женой привык.
— Тебе-то откуда знать?
— А мы с ней встречались.
— Зачем?!
Я был ошарашен. Я даже невольно огляделся, словно ища приметы того, что здесь, у Дины, когда-то была моя жена.
— Как зачем? Она каким-то образом узнала, что ты меня навещаешь, не выдержала, пришла посмотреть на меня и понять, что у тебя тут — интрижка или тайная любовь. Я ей все объяснила, она успокоилась. Просила тебе не говорить. Но раз она от тебя ушла, то теперь, наверно, можно. Что, удивился?
— Честно говоря, да.
— То-то. А ушла она, я думаю, чтобы тебя опередить. Ты ведь сам собирался уйти, разве нет?
— И в мыслях не было! Что за черт! Придумывают про человека какую-то ерунду! Нет, я понимаю! Влюбилась в американца этого, а себе нашла оправдание! Идиотизм какой-то! Даже досадно, честное слово!
Дина внимательно посмотрела на меня:
— Да… Кажется, все еще хуже. Мой тебе совет: верни ее. Иначе наделаешь глупостей.
— Только не надо изображать, что видишь меня насквозь! Если хочешь знать, я счастлив! Потому что влюбился, как дурак. И газетные эти утки не совсем утки. Вам не повезло, а мне повезло. Правда, от этого не легче!
— Зачем же ты ко мне пришел?
Не помню, что я ей ответил и о чем мы потом говорили еще часа два, три или четыре.
29
Вернувшись домой, я позвонил Даше.
Она ответила неласково и торопливо:
— Привет, чего надо?
— Скучаю. Можешь приехать?
— Ты ничего не перепутал? Я по вызову не работаю.
— У меня очень серьезное предложение. Очень.
— Какие еще предложения, молодой человек? Вы ошиблись номером!
Испугавшись, что она отключится, я быстро сказал:
— Тысяча в месяц и московская прописка.
— Ха, очень надо! Прописка у меня и так почти есть. И тысяча есть. Даже больше. Я такого мужчину нашла, что тебя рядом не стояло!
