увидимся в Аскоте, и, как обычно, протянула мне руку и приняла мой легкий поклон.
— Просто глазам своим не верю! — сказала Даниэль.
— Когда умеешь себя правильно вести, — мягко сказала ей принцесса, — можно справиться с любой опасностью.
Я купил себе рубашку и анорак, устроился в гостиницу на ночь, задержался в холле, чтобы взять напрокат машину в расположенном там агентстве.
— Мне нужна хорошая машина, — сказал я. — «Мерседес», если можно.
Мне обещали, что поищут. В номере я снял с себя распоротые и испачканные кровью рубашку и пиджак, переоделся в новое и снова принялся звонить по телефону.
В «Золотом льве», телефон которого я нашел в справочнике, мне сказали, что да-да, конечно, никаких проблем, комната останется за мной, у них есть номер моей кредитной карточки, очень жаль, что я задержался, разумеется, мои вещи будут в полной сохранности.
В техобслуживании сказали, чтобы я не беспокоился, они заберут мою машину с ипподрома в течение часа. Если я позвоню утром, они мне скажут, куда ее отвезли.
Мой автоответчик был забит сообщениями с просьбами перезвонить от полиции, моей соседей, директора моего банка, Розы Квинс, трех тренеров и Сэма Леггата.
Соседка, пожилая вдова, была необычайно взволнована, поэтому я перезвонил ей первой.
— Кит, дорогой, надеюсь, я правильно поступила, — сказала она. — Я увидела в вашем доме незнакомого человека и сообщила в полицию.
— Правильно, — согласился я.
— Время было обеденное, я знала, что вы в Тоустере. Я всегда слежу за вашими скачками. Четыре победы! Только что передавали по радио. Вы молодец.
— Спасибо. Так что было в доме?
— Да на самом деле ничего. Когда приехала полиция, я вышла и открыла им дверь своим ключом. Они приехали всего минут через пять, но в доме уже никого не было. Я чувствовала себя ужасно глупо, но потом один из полицейских нашел разбитое окно, и когда они осмотрелись внимательнее, то сказали, что здесь кто-то был и что-то искал. Насколько я поняла, ничего не пропало. Ваши награды не тронули. Но окно в уборной было разбито.
Я вздохнул.
— Спасибо вам большое. Вы молодец.
— Я попросила Педро из соседнего дома вставить стекло. Мне не хотелось оставлять окно разбитым. Так ведь кто угодно может влезть.
— Вернусь — приглашу вас в паб.
Она хихикнула.
— Спасибо, дорогой мой. Это будет чудесно!
В полиции мне ничего нового не сообщили. Сказали, что я должен вернуться и проверить, не пропало ли чего.
Потом я позвонил банкиру. Он что-то жевал.
— Извините, — сказал он. — Я обедаю. Днем, во время ленча, в банк приходил человек, который хотел положить на ваш счет три тысячи.
— Что за человек?
— Я его, к сожалению, не видел. Меня не было. Чек был не личный, а банковский.
— Ч-черт! — сказал я с чувством. — Не беспокойтесь, на вашем счету его не будет. Я приостановил принятие вкладов, как мы и договаривались. Чек лежит в сейфе у меня в кабинете. Что с ним делать?
— Порвите его при свидетелях, — сказал я.
— Ну что вы, так же нельзя! — запротестовал он. — Ведь кто-то же заплатил за него три тысячи фунтов!
— Где его выдали?
— В одном из банков в Сити.
— Вы не могли бы узнать у них, кто его приобрел?
— Ладно, завтра попробую. И, будьте так добры, выдайте мне ваше распоряжение в письменном виде как можно быстрее.
— Хорошо, — сказал я.
— Да, а вы молодец! Я слышал о ваших победах по радио.
Я поблагодарил его и повесил трубку. Потом подумал, вышел из гостиницы, дошел до ближайшего метро и позвонил Сэму Леггату в «Знамя» из автомата.
На этот раз ждать мне не пришлось. Я сразу услышал в трубке его голос, резкий и решительный.
— Наши юристы говорят, что ваши вчерашние действия пахнут шантажом.
— То, чем занимались ваши репортеры в доме моего зятя, пахнет тюремным заключением.
— Наши юристы говорят, что если у вашего зятя есть претензии, которые он считает нужным разрешать по суду, пусть его юристы свяжутся с нашими юристами.
— Ага, — сказал я. — И сколько же времени это займет?
— Наши юристы считают, что никакой компенсации выплачивать не следует. Вся информация, содержавшаяся в заметках, в основе своей была правдивой.
— Опровержение печатается?
— Еще нет. Наша газета печатается позднее.
— Но вы намерены его напечатать?
Он умолк. Пауза слишком затянулась.
— Сегодня кто-то обыскал мой коттедж, кто-то другой взломал мою машину, двое людей напали на меня с ножами, и еще кто-то пытался всучить мне три тысячи фунтов, положив их на мой банковский счет. Вы об этом знали?
Снова молчание.
— Я расскажу об этом подслушивании всем, кого знаю, — сказал я. — Вот прямо сейчас и начну.
— Где вы? — спросил он.
— На том конце провода.
— Подождите! — сказал он. — Вы мне не перезвоните?
— Когда?
— Минут через пятнадцать.
— Ладно.
Я повесил трубку и постоял, барабаня пальцами по стенке кабины и размышляя, есть ли в «Знамени» специальная аппаратура, позволяющая определить, откуда я звонил, или у меня опять фантазия разыгралась.
«Нет, — подумал я, — я не могу себе позволить еще одной драки». Я вышел из метро, минут десять побродил по улицам, потом зашел в паб и позвонил в «Знамя» оттуда. Моего звонка опять ждали: коммутатор соединил нас немедленно.
Когда Сэм Леггат сказал: «Да?», я услышал на заднем плане громкие голоса.
— Это Филдинг, — сказал я.
— Рановато вы.
Голоса на заднем плане внезапно умолкли.
— Ваше решение? — спросил я.
— Мы хотим с вами поговорить.
— Говорите.
— Нет. Здесь, у меня в кабинете.
Я ответил не сразу, и он резко окликнул меня:
— Эй, вы слушаете?
— Слушаю, — сказал я. — Когда печатается ваша газета?
— Первый выпуск — в шесть тридцать, чтобы поспеть к поездам, идущим на запад. Можем придержать до семи. Но это предел.
Я посмотрел на часы. Четырнадцать минут седьмого. С моей точки зрения, что-то обсуждать было уже
