– Вставай! – сказала я ему решительно. – Вставай и пойдем.
– Куда?
– В ресторан.
Он поискал на стуле часы, но не нашел.
– Завтракать или ужинать.
– И обедать тоже.
На улице меня буквально качало, как после долгого путешествия по морю. Не дойдя до рынка, встретили Люську, она тащила черешню в газетном кульке.
– Милые, да куда же вы подевались? – залопотала она. – А я думала, вы умотали в Москву или утонули. Господи, Лизка, да он же тебя совсем зае…!
– Дура, похабница! – сказала я. – Что ты вопишь на всю улицу!
Егор бесстыдно смотрел то на Люську, то на меня и ухмылялся самодовольно.
Писатель Мыркин приехал
Зиновий Матвеевич Мыркин сказал В. В., что он его обязательно примет, но не здесь, не в ДРТ, а в «Литературной газете», там он заменяет Котова. Кто такой Котов, В. В. не знал, но речь, без сомнения, шла о человеке значительном. Потому что было сказано просто «Котов», без прибавления звания или должности, значит, ясно, что речь идет о Котове, которого знают все. Все, кроме В. В., который о Котове ничего отродясь не слыхал.
Точно в назначенное время у входа в «Литературную газету» В. В. был остановлен вахтером, который выспросил, кто он и куда идет. В. В. объяснил, что идет к Мыркину, который временно заменяет Котова.
– Ах, Котова! – Вахтер заглянул в какой-то список и – пропустил.
В лифте В. В. поднимался вместе с полной женщиной, державшей на растопыренных руках ворох бумаг, сверху прижимая их подбородком. Она доехала до четвертого этажа, локтем или животом как-то открыла лифт, вышла, затем железную дверь толкнула назад ногой. Он сомкнул внутренние деревянные дверцы, нажал на кнопку шестого этажа. По дороге быстро вытащил из-за пазухи общую тетрадь. На шестом этаже растворил деревянные дверцы, а перед железной дверью задумался, не зная, как поступить. Ручки нет, есть загогулина, вероятно, для открытия двери, ну а вдруг это не то? Вдруг он на это нажмет, и лифт вместе с ним рухнет?
Почему же он не посмотрел, как поступила та женщина?
Мимо зацокала каблуками еще одна.
– Извините, я не москвич, я первый раз в жизни еду в лифте. Я не знаю, как выйти.
Она посмотрела на него с большим любопытством. Возможно, впервые видела столь дикого человека. Она улыбнулась и показала, что делать.
Дверь с табличкой «В.Ф. Котов» он нашел без труда. Постучался. Дверь распахнулась, и в проеме с телефонной трубкой в руках появился Зиновий Матвеевич в рубашке со сдвинутым набок галстуком (пиджак на спинке стула), чем-то воодушевленный и озабоченный.
– Ах, это вы! Заходите. Садитесь, я договорю по телефону.
В. В. скромно опустился на стул, приставленный к стене. Положил на колени тетрадь. Огляделся. Кабинет небольшой. Такому известному человеку, каким был, очевидно, Котов, могли бы выделить что- нибудь посолидней. Стены белые с желтизной, слева от окна портрет Маяковского. Стол покрыт грудой бумаг, наваленных на него в виде стога. На вершине стога лежит портфель – один из двух замков оторван, ручка подвязана шпагатом.
Мыркин говорил стоя, прислонившись к стене.
– Так вот, я вам сказал, – кричал он, одной рукой держа трубку, другой поглаживая лысину, а глазами и сложным движением лицевых мускулов делая гостю непонятные знаки, – вы слишком злоупотребляете глагольными рифмами. Ими пользоваться можно, но очень умеренно. А вы пишете «волновал-рисовал- пахал-обскакал». Кстати к «обскакал» есть прекраснейшая рифма «аксакал». Дарю вам бесплатно и на этом привет, у меня посетитель.
Положил трубку, обратил свой взор на В. В.
– Все, я освободился, читайте.
– Что читать? – опешил В. В.
– Читайте то, что вы пишете, – строго сказал Мыркин. – Если стихи, то читайте стихи.
– Прямо сразу? – заколебался В. В.
– Почему же не сразу?
В. В. засуетился, стал торопливо листать тетрадь.
– Вы что же, наизусть не помните? – удивился Мыркин.
Он и вовсе сник.
– Почему же? Помню, но боюсь сбиться. – Стал торопливо листать тетрадь. «Матери», «Отцу»… Боже, все это детский сад! А впрочем, это все-таки ничего. – «Море»! – громко сказал В. В.
– Что? – вздрогнул Мыркин.
– «Море», – повторил В. В. и стал читать:
Остывает земля.
