снова казалось, что это лучшее место на всём белом свете!
Где-то в районе невидимой помойки раздался звук движения, и в этот же момент звякнуло стекло. Я вздрогнула.
– Придумал, – тихо объявил Ник. – Мы будем идти не просто так.
– Полагаю, ты понесёшь меня на руках, – мрачно пошутила я.
– Мы будем собирать бутылки, – Ник всегда генерировал идеи с завидной скоростью, даже не заправившись предварительно средством для вращения шариками.
В первый момент я подумала, что это развод. Но это был не прикол. На самом деле это был выход.
Ник достал полудохлую зажигалку, и, подсвечивая себе путь крошечным огоньком, пошёл в сторону, где воняло и шарились уличные коты. Из темноты раздалась возня, снова зазвенело стекло. Через пару минут он вернулся, вооружившись ворохом почти целых полиэтиленовых пакетов с ручками. От пакетов несло тухлой рыбой. Стекло звенело тоже не просто так: Ник уже успел разжиться тремя целенькими бутылками из-под пива.
Я спрятала подальше пакет с товаром и нацепила на голову шарф на манер старухи, которая вечно ковырялась в помойке по соседству с моим домом. Если бы я могла придать себе вид, который более пристал бродяге, я бы сделала это, не задумываясь: по мне лучше было одну ночь побыть бродягой, нежели много ночей после этого только тем и заниматься, что считать звёзды над тайгой за государственный счёт.
Мы вздохнули и вышли в ночь.
Помоек по дороге оказалось пруд пруди. Тары тоже. Где, чёрт подери, носило настоящих бродяг, которые жили этими бутылками? Чуваки явно просирали миллионы возможностей поживиться и чуть ли не превратиться в богачей.
Вскоре наши пакеты наполнились до краёв. Ник привязал два самых больших друг к другу и перекинул через плечо.
– Теперь ты похож на барыгу из провинции, – я начала истерически смеяться.
– Ты думаешь, я волоку всё это просто так? – ехидно спросил он. – Чтобы типа выкинуть в помойку, как только мы дойдём до твоего сарая?
– Даже уже не знаю, – выдавила я, всё ещё хихикая. – По идее, это неплохой доход. Если совершать такие прогулки каждую ночь. Только представь.
– Очень смешно, – отдуваясь, сказал Ник. – Но на каждую ночь не рассчитывай. Так же, как и на то, что вот всё это я подарю местным ребятам.
– И что же ты сделаешь? – всё-таки спросила я, хотя заранее знала ответ.
– Ясное дело, сдам сам! – Ник не заметил, что вопрос с подвохом. – Неужели ты думаешь, что я просто возьму и выкину всю эту шнягу, после того, как гулял с ней на горбу через весь город?
– Расслабься, Ник. Я пошутила, – сказала я. – Думаю составить тебе компанию. Эти деньги ничем не хуже всех остальных.
– Не считая того, что их катастрофически мало, – угрюмо сказал Ник, будто и впрямь всерьёз сокрушался о том, что бутылочный бизнес не для него.
Мы нагло пёрли прямо по встречке. Редкие тачки делали полукруг, точно боялись прикоснуться к нам даже краем крыла. Вдруг совсем рядом всхлипнула сирена, но я даже не вздрогнула. Потаскай я тонны этого дерьма ещё с месяцок, у меня, наверное, напрочь бы атрофировалась привычка вздрагивать.
Полицейская машина сделала крутой вираж, красиво развернулась на разделительной и поехала прямо на нас.
– Без паники, – спокойно сказал Ник, поудобнее закидывая за плечо свою поклажу.
– Ага, – поддакнула я, грохоча бутылками и по возможности принимая невозмутимый вид.
Полицейскую машину и нас, уныло бредущих по щиколотку в талом снегу, разделяли двадцать метров… потом десять… потом пять… Потом взвизгнули шины, из-под колёс полетел мокрый коричневый снег, – и полицейская тачка промчалась мимо, на прощанье обдав нас фонтаном грязных брызг.
Ник тормознул, и я чуть не влипла ему в спину. Меня больше занимала не его спина, или то, идёт он там или остановился, а пакетные ручки, которые изрезали мне все пальцы.
Ник тем временем опустил на дорогу свой багаж и закурил.
– Вот это кайф! – оторопело сказал он, точно затянулся не обычной сигаретой, а самокруткой с дурью.
– Где? – спросила я.
– Ты когда-нибудь видела, чтоб полицейские давали по газам и уматывали от тебя с такой скоростью? – сказал он.
Для начала я аккуратно поставила ношу на землю – чёрт подери, в конце концов я не для того волокла её через весь город, чтобы превратить в груду битого стекла! Даже если мне приспичило вдоволь поржать.
– А ты видел себя со стороны? – каверзно спросила я. – У меня где-то было зеркало.
– Хорош, Ева, сдаюсь! – он замахал руками. – Мне достаточно того, что я вижу тебя.
Я лихо сдвинула на затылок шарф, который изображал головной убор непонятного происхождения, и критически осмотрела наш героический тандем.
На ботинках налипло по полкило снега пополам с грязью, одежда съехала куда-то вбок и сидела сикось-накось, а спина ныла и не желала распрямляться, точно мы тащили эти мешки с бутылками на своём горбу минимум из соседнего города. Но всё затмевали наши пакеты, которые словно специально возили по грязище – видать, Ник извлёк их из самых помойных недр, где они пролежали не меньше пары дней.
Мы почти одновременно согнулись пополам и хохотали так, что у нас заболели животы.
Вдалеке снова замерцали синие блики мигалок. Ник выкинул окурок и, всё ещё подвывая от смеха, взвалил на плечо грохочущую стеклотару.
– Я… га-га-га… теперь знаю… – насилу выдавил он, чуть не завалившись со всем добром в близлежащий кювет.
– Знаешь что? – всё-таки выговорила я, рискуя быть погребённой под проклятущими мешками или подвернуть ногу. Однако ситуация от этого не становилась менее смешной.
Ник проржался и снова сбавил темп. Видимо, вывод требовал осмысления.
– И? – с любопытством спросила я, надеясь на хохму. – Так что ты знаешь?
– Теперь я точно знаю, чем мы с полным правом сможем заняться на пенсии, – абсолютно серьёзно сказал он.
По встречной полосе проехала ещё одна патрульная тачка, обдав нас очередным фонтаном снега и грязи. Столько равнодушных к нашим персонам патрульных тачек, сколько их было этой ночью, я не видела за всю свою жизнь. С перекурами и перерывами на здоровый смех я, Ник, бутылки и пакет с товаром подползали-таки к моей халупе. А с неба начал падать прошлогодний снег…
– Смешно, – сказала Адель. – Думаю, сейчас мы тоже смогли бы неплохо подзаработать.
– Ну вот. Это снова была история из серии сама-знаешь-про-что, – внезапно расстроилась я.
В этом вечере не должно было быть чего-то… оттуда. Но оно снова вылезало, как заколдованное.
– Да, 'сама-знаю-' и так далее. И что теперь? – терпеливо спросила Адель.
– Значит, сегодняшняя Ковальчик – это снова не Та-Кем-Ты-Хочешь-Меня-Видеть, – пояснила я.
Адель молчала.
Было темно, до ближайшего фонаря оставалось прилично, и я, хоть убей, не могла разглядеть выражение её лица. Наверное, только если бы обзавелась глазами размером с блюдце.
А ещё мне очень захотелось назвать её по имени. Назвать самой, без понуканий и подбадриваний.
– Адель, – мне вдруг показалось, что ТАК я называю её чуть ли не впервые.
– Знаешь что, Ева… – решительно начала она.
– Что? – я испугалась, что снова каким-то макаром облажалась по самое не хочу.
Я постоянно вляпывалась в дерьмо – и постоянно норовила облажаться. Это был очередной объективный факт этого мира, и, видать, с ним ничего нельзя было поделать. Но странно, с другой стороны, история не казалась такой уж страшной, за всё это время Адель выслушала от меня вещи и похуже, чем про
