как. Вонючий Каролинин эмбрион.
Он выжидательно уставился на меня, но я, честно говоря, ничего не ощущал. Ненависть этой старухи уже много лет не трогала меня.
– Я все же выделю вам кое-какие деньги, – сказал он, – если вы докажете, что Аманда мертва.
В субботу утром мне позвонил Джереми Фолк.
– Вы будете дома завтра? – спросил он.
– Да, но…
– Ладно. Я заскочу. – Он положил трубку, не дав мне возможности сказать ему, что я не желаю его видеть. Я подумал, что это еще прогресс, что он вообще предупредил о своем посещении, а не просто заявился.
Также в субботу я наткнулся на почте на Барта Андерфилда и вместо того, чтобы, как обычно, обменяться с ним дежурным «доброе утро», задал ему вопрос:
– Где сейчас Элджин Йаксли, Барт?
– В Гонконге, – ответил он. – А почему ты спрашиваешь?
– На праздники поехал? – сказал я.
– Нет, конечно же. Он там живет.
– Но ведь он сейчас здесь, разве не так?
– Нет. Он бы сказал мне.
– Но он должен быть здесь, – настаивал я.
– Почему? – раздраженно сказал Барт. – Его тут нет. Он работает в агентстве по торговле чистокровными лошадьми, и свободного времени у него не так много. А тебе-то что?
– Я просто подумал… я его видел.
– Ты не мог его видеть. Когда?
– Ну… на прошлой неделе. Позавчера неделя стукнула.
– Ну, так ты ошибся, – торжествующе сказал Барт. – Это же был день похорон Джорджа Миллеса, и Элджин прислал мне телеграмму… – Он помедлил, блеснув глазами, но продолжил: – …И телеграмма была из Гонконга.
– Телеграмму с соболезнованиями, да?
– Джордж Миллес, – злобно сказал Барт, – был сволочью.
– Так ты, значит, не ходил на похороны?
– Ты что, спятил? Я плюнул на его гроб!
– Он что, заловил тебя в камеру, а, Барт?
Глаза его сузились, и он не ответил.
– Ладно, – сказал я, пожав плечами. – Думаю, не ошибусь, если скажу, что много кто облегченно вздохнул, когда он погиб.
– Скорее, пали на колени и возблагодарили бога.
– А ты не слышал сейчас ничего об этом парне, который застрелил лошадей Элджина? Как там его… Теренс О'Три?
– Все еще в тюряге, – сказал Барт.
– Но, – сказал я, считая по пальцам, – март, апрель, май… он уже должен выйти.
– Он потерял право на досрочное освобождение, – сказал Барт. – Он ударил охранника.
– Откуда ты знаешь? – с любопытством спросил я.
– Я… в общем, слышал. – Внезапно разговор ему надоел, и он начал бочком-бочком пробираться к выходу.
– А ты слышал, что дом Джорджа Миллеса сгорел? – сказал я.
Он кивнул:
– Конечно. Слышал на скачках.
– И о том, что это поджог?
Он так и замер на ходу.
– Поджог? – изумленно спросил он. – Зачем кому-то… Ох! – Тут он вдруг понял зачем. Я подумал, что вряд ли он изобразил это изумленное восклицание.
Он не знал.
Элджин Йаксли был в Гонконге. Теренс О'Три сидел в тюрьме, так что ни они, ни Барт Андерфилд не совершали ограбления, не били женщину и не поджигали дома.
Все простые объяснения оказались неверными.
«Я слишком быстро сделал вывод», – с раскаянием подумал я.
