– Восемнадцать… вчера исполнилось… но я не должна ни с кем разговаривать о себе. Только о камнях.
В ней явно было что-то детское. Не то чтобы у нее было замедленное умственное развитие, но какое-то старое чувство, что-то очень простое. В ней не было жизни, не было веселья, не было пробуждающейся женственности. Не просто обычный просвещенный тинейджер, а еще и сомнамбула, никогда не видевшая дня.
– У тебя есть еще камни? – спросил я.
Она кивнула и вынула еще один из кармана юбки. Я повосхищался им и согласился его купить, и сказал, вытаскивая еще одну бумажку:
– Как звали твою мать, Мэнди?
– Не знаю, – испуганно ответила она. – Вы не должны меня об этом спрашивать.
На мгновение ее пустые глаза вспыхнули – воспоминание было неистребимым, а затем она глянула на кого-то у меня за плечом, и бесхитростная радость сменилась стыдом. Она покраснела.
Я полуобернулся. Там стоял мужчина – немолодой, неулыбчивый. Суровый мужчина на несколько лет старше меня. Очень чистый, очень опрятно одетый и очень раздраженный.
– Никаких разговоров, Мэнди, – сурово сказал он. – Помни правило. Ты первый день собираешь и сразу же нарушила правило. Сейчас девочки отведут тебя домой. После сегодняшнего ты снова будешь работать по дому. Иди, они тебя ждут вон там. – Он коротко кивнул на группу девушек и проследил, как она, волоча ноги, бредет туда. Бедная Мэнди попала в немилость. Бедная Аманда. Бедная сестричка.
– Чего вам надо? – спросил меня мужчина. – Девушки сказали, что вы покупали камни у всех них. Чего вы добиваетесь?
– Ничего, – сказал я. – Просто красивые камни.
Он с сомнением глянул на меня, и тут к нему присоединился еще один такой же тип после того, как переговорил с уже ушедшими девушками.
– Этот парень спрашивал у девочек, как их зовут, – сказал он. – Искал Аманду.
– Тут нет Аманды.
– Мэнди. Он говорил с ней.
Они оба посмотрели на меня сузившимися глазами, и я решил, что пора уходить. Они не пытались остановить меня, когда я пошел к стоянке. Они не пытались остановить меня, но не отставали ни на шаг.
Я не слишком напрягался по этому поводу и свернул в короткую боковую улочку, которая вела к стоянке. Оглянувшись, чтобы посмотреть, идут ли они еще за мной, я увидел, что их там не двое, а уже четверо. Другие два были молоды, сверстники тех девушек.
Я подумал, что это слишком уж людное место, чтобы со мной что-то случилось, и по многим причинам решил ничего не предпринимать. Пока крови не предвиделось.
Еще трое слонялись у входа на стоянку. Все семеро окружили меня. Я отпихнул одного, чтобы пройти, и тут же целый лес рук оттолкнул меня прочь. Они оттеснили меня на несколько шагов в сторону и приперли к кирпичной стене. И если кто-то из Великой Британской Публики и видел, что происходило, все шли по другой стороне улицы.
Я стоял и смотрел на семерых «братьев».
– Чего вы хотите? – сказал я.
Второй из старших спросил:
– Зачем ты расспрашивал о Мэнди?
– Она моя сестра.
Это сбило с толку старших. Они переглянулись. Затем первый решительно покачал головой:
– У нее нет семьи. Ее мать умерла много лет назад. Вы врете. Откуда вы знаете, что она ваша сестра?
– Мы не хотим, чтобы ты ошивался здесь и совал всюду нос, создавая нам сложности, – сказал второй. – Я думаю, он репортер.
Это слово прямо подстегнуло их, и они всем скопом набросились на меня. Они малость многовато били меня о стену и колотили немного сильнее, чем нужно было бы, но я мало что мог сделать – ведь я не был регбистом и не мог отпихнуть всю эту кучу малу. Это была одна из тех идиотских потасовок, в которой ни одна сторона не хочет заходить слишком далеко. Они легко могли бы избить меня до полусмерти, если бы захотели, и я мог бы надавать им куда сильнее, чем надавал. Но было бы очень рискованно расходиться, ведь они просто пытались предупредить меня. Я растолкал их, дал кому-то пару раз по голени, и все.
Я не сказал им единственной вещи, которая могла бы избавить меня от побоев, – если бы они могли доказать, что Мэнди действительно моя сестра, она унаследовала бы состояние.
Гарольд, набычившись, ждал меня у весовой.
– Ты здорово опоздал, – сказал он. – А почему хромаешь?
– Ногу подвернул.
– Скакать можешь?
– Да.
– Ну-ну.
– Виктор Бриггз здесь?
