Когда я посмотрел на чек, словно солнце вспыхнуло у меня в душе, озарив ее изумлением и радостью.
Я воспользовался жестокостью Джорджа. Я потребовал, чтобы мне дали то же, что и ему. Его альтернативное предложение Элджину Йаксли.
Я получил его. Сполна.
Элджин Йаксли отправлялся в изгнание, а у меня в руках был его чек на семь с половиной тысяч фунтов.
Не на мое имя, и не на предъявителя, а на счет Фонда пострадавших жокеев.
Глава 16
Я немного побродил, пытаясь найти одного бывшего жокея, который теперь стал главным администратором Фонда, и наконец нашел его в приемной какой-то телекомпании. Там была куча народу, но я подмигнул ему, и он вышел ко мне.
– Выпить хочешь? – сказал он, снимая очки.
Я покачал головой. Я был в жокейской куртке, брюках, сапогах и анораке.
– Мне слишком дорого стало бы пьянствовать с тобой перед заездом.
– Тогда чем могу тебе служить? – весело сказал он.
– Возьми чек, – сказал я и протянул его ему.
– Фью! – присвистнул он, глядя на него. – И «ой»!
– Элджин Йаксли впервые так расщедрился?
– Да нет, – ответил он. – Несколько месяцев назад он перевел нам десять тысяч, как раз перед тем, как уехал за границу. Конечно, мы взяли эти деньги, но некоторые из попечителей сомневались, что это деньги чистые. То есть… ему ведь заплатила сто тысяч страховая компания, за тех застреленных лошадей. И все это выглядело уж очень подозрительно, так ведь?
– М-м-м. – Я кивнул. – Ну… Элджин Йаксли снова отправляется за границу, и дал мне этот чек для вас. Возьмете?
Он улыбнулся.
– Если совесть снова его тревожит, то мы все от этого получаем выгоду. – Он сложил чек, засунул его в карман и похлопал по нему.
– А других таких жирных чеков вы не получали? – как бы между прочим спросил я.
– Иногда нам завещают крупные суммы, но… но не столько, сколько Элджин Йаксли.
– А Ивор ден Релган разве не делал щедрых взносов? – спросил я.
– Да, он дал нам тысячу в начале сезона. Где-то в сентябре. Весьма щедро с его стороны.
Я подумал.
– А у вас не сохранился список спонсоров?
Он рассмеялся.
– Не всех. В течение многих лет тысячи людей делали нам взносы. Пожилые пенсионеры. Дети. Домохозяйки. Все, кого можно поблагодарить. – Он вздохнул. – У нас никогда не хватало денег на все нужды, но мы благодарны и за самую малую помощь… Ты сам знаешь.
– Да. Все равно спасибо.
– Сколько угодно.
Он вернулся в толпу собутыльников, а я – в весовую и взял седло, для того чтобы взвеситься перед последним заездом.
«Я такая же дрянь, как и Джордж, – подумал я. – Совершенно такая же. Я вымогаю деньги угрозами». Теперь, когда я делал это сам, оно не казалось таким уж гадким.
Гарольд ждал меня в паддоке.
– Ты будто до чертиков доволен собой, – резко промолвил он.
– Да и жизнью в целом.
Я выиграл заезд. Я почти наверняка нашел Аманду. Я узнал гораздо больше о Джордже. Всякие там тычки и колотушки – это спишем в дебет, да что за дело? В целом неплохой день.
– Вот этот скакун, – сурово сказал Гарольд, – тот самый, который навернулся на тренировке в прошлую субботу. Я знаю, что не ты в тот раз на нем скакал… Не твоя вина. Но ты помни, что он должен ясно видеть препятствие, которое ему предстоит взять. Понял? Иди впереди и веди гонку, тогда у него будет чистое поле видения. Он долго не выдержит, но поле тут большое. И я не хочу, чтобы его затоптали и затолкали в куче с самого начала. Понял?
Я кивнул. В заезде было двадцать три участника – почти максимальное количество для такого типа скачек. Гарольдов скакун, нетерпеливо расхаживавший по парадному кругу, уже взмок от нервного возбуждения. По своему опыту я знал, что такое животное требует флегматичного подхода.
– Жокеи, в седло, пожалуйста, – прозвучало объявление, и мы со скакуном благопристойно и спокойно выехали на старт.
Я думал только о том, что надо быть впереди всей толкотни, и, когда лента упала, мы рванули вперед. Через первое препятствие впереди всех, как и приказано, – хороший прыжок, все спокойно. Второе
