– А я думал, у бракованных – одна дорога: в якудза.
– Вот тебя бы я в якудза ни за что не стал бы агитировать. То же самое, что предлагать тебе стать священником. – Асаи посерьезнел. – Ключ к разгадке – парень в темных очках, который был на месте взрыва. Что он там делал?
– Я тоже об этом думал, – кивнул я. – Но ничего в голову не приходит. Может, он имел отношение к взрывному устройству. Узнать бы, что это было за устройство.
– Про взрывное устройство пока ничего не говорят. Как и про тип бомбы. Сами копы еще не знают. Скрывать бы не стали, смысла никакого. Известно в полиции про того парня или нет, тоже непонятно.
– Да. Одно точно – в бомбе нет хлората натрия. В этом я разбираюсь благодаря Кувано. Кислотой не пахло.
– Похоже, СМИ дают ограниченную информацию. Попробую поискать другие источники.
Я посмотрел на Асаи.
– Я же сказал тебе: у меня остались связи в отделе по борьбе с бандитизмом. Больше ни о чем не спрашивай. Ради репутации одного подразделения.
– Хорошо, – ответил я. – А вообще у меня появилось еще больше вопросов, чем было.
– Точно. Сплошные вопросы. Давай решать их по очереди. Первый. Кого хотели пристрелить парни: тебя или меня?
– Ни тебя, ни меня.
Асаи посмотрел с удивлением:
– Что ты имеешь в виду?
– Сколько пуль в «беретте»?
– Обычно в магазине – пятнадцать пуль. И что?
– Они целились в нас во время езды. То есть в движущуюся мишень. К тому же если хотели убить меня, то времени между наведением и выстрелом тратилось слишком много. И при таком количестве пуль естественней было бы палить по машине очередями. «Беретта» же автоматическая? Даже профи не пришло бы в голову управиться одним выстрелом.
Асаи слушал меня, погрузившись в раздумья, наконец он поднял голову:
– Несомненно, ты прав. Они ехали совсем рядом, и если бы хотели остановить нас, то стреляли бы по колесам. Тем более если им надо было нас убрать, пристрелить по одному на дороге – верный способ. А на самом деле выстрел произошел от падения мотоцикла.
Я кивнул.
– Что ж, будем считать, что так оно и было. Тогда зачем они устроили это яркое ослепительное шоу при свидетелях?
– Именно это шоу меня и настораживает. Такими методами – преследовать цель на мотоцикле – часто пользуются террористические группировки Европы и Южной Америки. У нас я что-то о подобном не слышал. Но пожалуй, чтобы запугать, способ самый действенный.
Асаи выглядел удивленным:
– То есть они хотели нас запугать?
– Как один из вариантов. Не вижу большого смысла плодить гипотезы, но давай оставим эту. Как ты думаешь, где тебе поставили передатчик в машину?
– Я пользуюсь парковкой в пяти минутах ходьбы от офиса. Плачу сразу за месяц. Наверное, одна из самых дорогих в Японии. А войти может кто угодно.
– Хорошо. Предположим, что передатчик тебе поставили там. Только зачем он группировке Эгути?
– Врагов у меня хватает. Угрозы ли это или еще что, но подготовка отменная. Наверняка парни из Эгути постарались. Одного не могу понять, почему именно в тот момент, когда мы вместе с тобой были? Ты можешь объяснить?
Я покачал головой:
– Нет. Кто кроме Мотидзуки знает о нас с тобой?
– Насколько я могу судить, только Мотидзуки. Но все равно я ему верю. Он мой должник.
– Ты говорил, он был танкистом. Когда он уволился из Сил самообороны?
– Пять лет назад. А что?
– А про кондиционер в «девяностом» танке он тебе когда рассказывал?
– Когда покупал мне машину. Он тогда заржал, будто вдруг вспомнил эту историю, и рассказал мне. Года два назад.
– Значит, он врет, – сказал я.
Асаи пристально посмотрел мне в глаза, я ответил ему тем же.
– Получается, что Мотидзуки скрывает причину, по которой ушел с прошлой работы. Сначала я не обратил внимания, а вопрос очень простой. Я когда-то работал вместе с мужиком из Сухопутных сил самообороны. Он о многом мне рассказывал. Номера моделей машин бронетанковых войск начинаются с того финансового года, в котором начались их поставки. Поэтому «девяностый» танк ввели в эксплуатацию в девяностом или девяносто первом году. Может, кто-то ему и рассказывал про кондиционер. Но сам Мотидзуки не мог ездить на таком танке.
Асаи изменился в лице. На мгновение в его взгляде появились острые льдинки, которые я уже видел однажды. Появились и тут же исчезли.
– Похоже, теперь я твой должник.
– Скорей всего, это безобидная ложь. Или он просто фанат всяких армейских штук.
– Ну-у, – пробормотал Асаи, будто разговаривал сам с собой, – может, оно и так. Но его никто за язык не тянул. А в моем мире даже самая крошечная ложь недопустима. Особенно для парней такого уровня, как Мотидзуки. Скала начинает рушиться с муравьиной норки. Смотришь – а вокруг одни обломки.
И тогда наконец у меня возник вопрос, который подспудно мучил меня долгое время.
– Хочу тебя спросить, – сказал я, – о том, что ты сегодня утром говорил по телефону. Кто тебе напел, что я люблю выпивать в парке в погожие дни? Я сегодня прочитал от корки до корки шесть газет. Ни в одной не писали о моих привычках.
Асаи побледнел. У него было точно такое же выражение лица, как в тот момент, когда он говорил о смерти жены. Голос стал ровный, будто металлическая плита.
– Тоже Мотидзуки. Перед тем как мы зашли к тебе в бар, он сказал: «В парке-то сейчас полным-полно копов». Я спросил, о чем это он. И Мотидзуки рассказал мне о твоей привычке. Я думал, он прочитал это в газетах. Я просматриваю их девять штук за день, так что какие-то мелочи могу и не заметить.
– О моих привычках известно только в полиции. Информация, полученная в ходе опроса свидетелей.
– Ты прав. Похоже, не я один имею связи среди сыскарей. – Асаи посмотрел на меня. – Вот и мне захотелось узнать побольше. Видимо, пришла пора действовать.
– Надеюсь, ты не полезешь в самое пекло.
Асаи чуть улыбнулся:
– Не знаю. А хоть бы и так. Тоже работа якудза. А любая работа – это судьба.
11
– Нy, я пошел, – сказал Асаи. – Как с тобой связаться?
Я рассказал ему о своем доме из картонных коробок, он засмеялся. Предложил одолжить мне мобильник, но я отказался:
– Как ты думаешь, много ли бомжей с мобильными телефонами?
Он снова рассмеялся.
– Это точно. Тогда обязательно позвони мне сегодня вечером, можно поздно. Слишком заметно будет, если я сам к тебе приду, – сказал он и скрылся в метро.
Под мышкой он держал бумажный пакет, я проводил его взглядом. Интересно, что он сделает с Мотидзуки? Но это его проблема. Наверное, у него есть мысли по этому поводу.
Я позвонил со станции «Мидзонокути». Теперь реакция была другая.
– Это ты? – произнесла она спокойным голосом.
– Зачем к тебе приходила полиция? – спросил я.
Послышался вздох.
