подземке. Пританцовывая в такт музыке, Тацу ловко налил виски. Я отпил глоток и спросил:
– Что это за музыка?
– Рэп. «Degable Planets».[62]
Я прислушался. Трио, два парня и девушка, что-то пело скороговоркой. Скорее даже не пели, а наговаривали. Непонятный для меня мир. И слов совсем не разобрать. Но у меня не возникало впечатления, будто я слушаю жужжание пчел, которое обычно вызывала у меня музыка, называемая рэпом. Скорее она напоминала декламацию стихов.
– Не смейся надо мной, если я не прав. – Непроизвольно мне захотелось поделиться впечатлениями. – Я вовсе не разбираю английских текстов. Но сдается мне, эта песня с интеллектуальным оттенком.
Тацу все-таки усмехнулся. Но сказал он совсем не то, что я предполагал:
– Сима-сан, у тебя хороший слух. Наверное, музыкой занимался?
Я грустно улыбнулся и ответил:
– Никто мне такого не говорил, кроме тебя. У меня комплекс по поводу собственного слуха.
– Нет, у тебя хороший слух. Все ребята из «Degable Planets» – интеллектуалы. На их творчество оказали влияние Сартр, Кафка.
– Вот как? И такой рэп бывает? Как называется эта песня?
– «Счастье – здесь».
– Шутишь?
– Правда. В моем переводе. По-английски: «It's good to be here». Поэтому «Счастье – здесь».
Мне понравилось:
– Здорово. Хороший перевод.
– А то! – похвастался он.
И тут я заметил, что из кармана Тацу торчит мятая зеленая бумажка, похожая на денежную купюру. Я показал на нее пальцем и спросил:
– Что это у тебя?
– А-а, это. Долларовая бумажка, – ответил он, запихивая ее в карман. – На память оставил.
– Так ты же бывал заграницей, да, Тацу? Куда ты ездил?
– В основном по Америке колесил. Дольше всего задержался в Нью-Йорке. Я не хотел больше возвращаться в эту дурацкую страну.
– Вот как? А что ты там делал?
– Да так. По-разному.
Сам Тацу никогда ни про кого не расспрашивал. Даже не узнал у меня, почему я тут оказался. Не спросил, почему остался без работы. И я у него больше ничего не выпытывал. Наверняка видел он всякое. Иначе, вернувшись на родину, не стал бы бомжем в столь молодом возрасте.
– Значит, в Нью-Йорке, – пробормотал я.
Я ни разу не выезжал за границу. Жил в мире, далеком от паспортов и виз.
Виски в бутылке Тацу почти не осталось. Я достал из пластикового пакета новую бутылку и две пенопластовые коробки с рисом. В пакете оставалось еще две бутылки.
– Это что?
– Подарок. У меня осталось немного денег. Это рис с мясом, купил в столовой навынос. Тебе порцию и старику-профессору. Он неважно выглядит.
– Хорошо. Я передам профессору попозже. – Тацу нахмурился и затеребил бороду. – Только знаешь, Сима-сан. Я сегодня с радостью приму твой подарок, но, по-моему, тебе не стоит продолжать в том же духе.
– Почему?
– Здесь так же, как и во всем мире, в определенной мере работает закон: сильный пожирает слабого. И здешние обитатели хорошо это понимают. Ты любишь, чтобы тебя жалели?
– Но, Тацу, сегодня утром ты дал ему коробку с обедом.
– Потому что он сам меня об этом попросил. К тому же я ему ту херню специально не покупал. Слишком жирно. Выпивка – другое дело. Потому что не продукт первой необходимости.
– Вот как? Значит, я перестарался? – Действительно, я допустил оплошность. Я еще не привык к правилам их мира. Для них я по-прежнему аутсайдер. – Впредь буду внимательнее, – сказал я, и Тацу наконец-то улыбнулся.
– Ну, не стоит так грузиться. Ты же хотел как лучше. В любом случае, передам коробку профессору.
Добрые помыслы могут принести людям боль. Особенно в тех местах, где не принято делать добро. Мне было тяжело об этом думать, и я сменил тему:
– Скажи-ка, а сегодня копы не появлялись?
– Нет, сегодня не приходили. Наверное, поняли; что расспрашивать нас не имеет никакого смысла.
Согласиться я с ним не мог, достал из кармана пальто желтый листок бумаги и развернул перед ним.
– Тацу, ничего не знаешь про это?
Он взял листок в руки, посмотрел на него и вскинул голову.
– Что это? Похоже, на листовку какой-то секты. Ты интересуешься этой фигней?
– А ты что об этом думаешь? Хочу узнать твое мнение.
Тацу пристально уставился на листовку и пробормотал:
– Ну и дела. Значит, «Поговорим о Боге». О Боге я бы и сам не прочь поговорить. Интересно, с каким богом я мог бы пообщаться? Только эта копия доверия не внушает.
– Вот как? Копия?
– К тому же ни адреса, ни телефона нет. Если это листовка для привлечения новых членов, то ничего у них не получится. И текст жуткий.
– Я с тобой полностью согласен.
– Откуда она у тебя?
– Вообще-то она лежала в книжке дедушки Гэна.
– Да? Только с дедулей как-то не вяжется. Он, по-моему, никогда религией не интересовался.
– Листовки раздавал рыжеволосый парень, лет тридцати. Он и ко мне приставал. Ты его не видел?
– Нет, не видел.
– Нет? – Я выпил стакан до дна. Поблагодарил за виски и встал.
– Послушай, Сима-сан, – окликнул меня Тацу. – Ты здесь надолго решил задержаться?
– Даже не знаю. Может статься, еще попользуюсь вашим гостеприимством.
Тацу усмехнулся:
– Похоже, сегодня опять похолодает. Для новичка испытание опасное.
– Точно, для таких престарелых, как я, эта жизнь не фунт изюму.
Я помахал рукой и вернулся к себе. Меня ждала моя съемная крепость из картона.
Я лег спать, распахнув крышку, попивая виски из крышечки. Стаканы-то я забыл купить. Запах, которым пропиталось мое жилище, больше не раздражал меня, как вчера. По крайней мере, я начал привыкать к этому месту. Я открыл новую бутылку. Хотя Тацу и сказал, что не видел рыжего сектанта, тот наверняка встречался с обитателем моего домика. Только вот где? И почему он обратился к такому старику, как Гэн? Желание исполнить свою миссию – спасти упавших на самое дно социальной иерархии? Но рыжий не производил подобного впечатления. Парень работает на копов, участвует в их фальсификациях. Или у полиции есть что-то на него, и он не может отказаться. В любом случае он не настоящий служитель религии. Тогда зачем он встречался с местными обитателями? Дело темное. Пока ничего не могу понять. Наверное, Токо права. Если бы с самого начала я сделал так, как она говорила, никаких проблем не возникло бы. Отправился бы в полицию и рассказал обо всем. Взвалил бы на них тяжкий груз. Полный загадок. Непонятный и расплывчатый. Как просто. Они не то, что я. У них – неисчислимая сила, а я – один. У них – все возможности для научных исследований, я ими не располагаю. На их стороне – власть, позволяющая вытянуть показания практически из любого, я такими механизмами не владею. Короче, у меня вообще ничего нет. Но есть и еще одно отличие. Для них это всего лишь работа. У меня по-другому. Я проглотил виски. Алкоголь, как обычно, прошел по горлу и опустился на дно желудка, не оставив после себя
