— Не шути. Ты знаешь, что теперь моя очередь.
— Только когда передашь формулы. Помни об этом.
— А остальное неважно? Что будет дальше, тебя не интересует? — спросил он, зная определенно, что ее это действительно не интересует.
Она пожала плечами.
— Чего же ты хочешь, дорогой мой? За два года ты стал одним из крупнейших ученых континента. Пожалуй, это стоит того, чтобы… Ты не думаешь?
— Перестань!
— Во всяком случае, уложенный чемодан стоит у тебя в кабинете. Несколько сорочек, носки. Запонки тоже там. Я стараюсь быть хорошей женой, а ты этого не замечаешь. Теперь я не знаю, позволят ли тебе взять все это. Хотя, если Топсу разрешили взять трубку…
Трот смотрел на ее лицо, большие серые глаза и выступающие скулы. «Я должен сохранять спокойствие, — повторял он себе. — Теперь уже все равно ничего не изменишь».
— Боюсь, что у Топса будут хлопоты с табаком. Он ужасно любил хороший табак, — сказал Трот и, заметив, что Лизи изучающе смотрит на него, добавил: — Знаешь, я приглашу Хогана. Поговорим втроем на интересующие его темы.
— А ты не думаешь, что было бы лучше, если б эти формулы…
— Перестань. Всему свое время. Ты нетерпелива, как… обычная женщина.
Трот нажал клавиш видеофона.
— Соедините меня с полковником Хоганом, — сказал он.
— Я слушаю вас, профессор, — лицо Хогана заполнило весь экран.
— Как вам все это нравится?
— Вы обеспокоены, профессор?
— Обеспокоен? Чего ради! Однако я хотел бы увидеться с вами.
— Хорошо, профессор. Я иду, — экран погас.
— Сейчас он придет. Поболтаем, — Трот сказал это с некоторым удовлетворением.
— Может, передашь формулы через него? Это последний шанс.
— Ты заблуждаешься, Лизи. Они всеведущи.
— И систематичны, дьявольски систематичны. Пожалуй, это их самое характерное качество.
В дверях появился Хоган.
— Я пришел, профессор. О, миссис Лизи?!
— С тех пор как вы почти полностью изолировали моего мужа, мне приходится навещать его здесь.
— Я очень сожалею, но это необходимо для безопасности профессора.
— Да, разумеется. Только, боюсь, скоро вообще перестанете меня сюда впускать. Я никогда не казалась вам подозрительной?
Хоган улыбнулся, эта улыбка предназначалась Лизи. «У него атавистически развитые клыки», — подумал профессор.
— Откровенно говоря, — продолжал улыбаться Хоган, — ваше прошлое не очень ясно.
— Да что вы, полковник…
— Конечно, я неточно выразился. Просто ваше прошлое не имеет документального подтверждения. У вас меньше документов, чем у любого среднего гражданина. Но в нашем демократическом государстве это допустимо.
— Видишь, я говорил. В один прекрасный день тебя ко мне не пустят.
— Я шучу. Вы познакомились с профессором прежде, чем он стал таким ценным для нас. До некоторой степени это ставит вас вне сферы наших интересов.
— А может, — Лизи взглянула на Трота, — может быть, именно мне он обязан тем, что оказался в этой вашей сфере?
«Она смотрит на меня, как на дрессированную обезьяну», — подумал Трот и почувствовал удовлетворение от того, что случилось вечером — от второй встречи с человеком с ореолом.
— Конечно, вы вдохновляли профессора в его творчестве.
— В определенной степени да. Не так ли, профессор?
Теперь он уже знал, что поступил правильно. «Она никогда, никогда не принимала меня всерьез. Я всегда был для нее… древностью», — подумал он.
— Лизи, — сказал он, — у нас с полковником серьезный разговор.
— Я не мешаю. Надеюсь, мы увидимся завтра. Я обязательно приду. — Последнюю фразу она подчеркнула, и Трот понял, что Лизи уже не надеется застать его завтра в этом кабинете.
Она еще раз оглянулась и вышла.
— Я заинтересовался ореолами, — сказал Хоган.
— Вы? Да вы шутите, господин полковник.
— Я говорю серьезно. Не только вы, господин профессор, видели человека с ореолом.
— Так, значит, теперь вы мне верите?
— Вы были правы. Я сомневался. Но это у меня в некоторой степени профессиональное. Я изучил проблему. Об ореолах написано не очень много. В христианском искусстве они появились где-то в четвертом веке. А идея заимствована из буддизма. Вот, пожалуй, и все.
— У вас поразительные знания.
— Стараемся быть всесторонними.
— Да, я тоже над этим думал. Разумеется, по-любительски, без первоисточников. Перед вами у меня лишь то преимущество, что я видел человека с ореолом.
— И каковы же ваши выводы?
— На самых древних картинах ореол изображался в виде круга независимо от положения головы Вывод напрашивается сам.
Хоган внимательно взглянул на профессора. «Этот гладиатор не так глуп», — подумал Трот.
— Интересно, — теперь Хоган говорил медленно. — То, что ореол был у людей по меньшей мере необычных, — это факт, поэтому позже его считали непременным атрибутом святых.
— Вы правильно рассуждаете, Хоган, — похвалил профессор. — Я специально ввел вас в курс дела, чтобы вы лично могли во всем убедиться.
— Не понимаю. Уж не хотите ли вы сказать, профессор, что… — Хоган попятился к двери.
— Именно это я и хочу сказать. Вы знаете, и они об этом знают. Вам уже отсюда не выйти.
— Глупые шутки, профессор, — Хоган повернулся к двери, но там стоял невысокий человек, голова которого казалась несколько деформированной, он был в сером комбинезоне.
— Кто вы? — Хоган выхватил из кармана маленький черный револьвер. На ковер посыпались выхваченные вместе с ним предметы, какой-то блокнот и большой белый платок.
— Спрячь, Хоган, свою брызгалку, — сказал человечек. — Мне придется ее разбить, а случайно я могу отбрить тебе руку. Ну, быстро!
— Руки вверх, буду стрелять! — Хоган сказал это спокойно, и Трот подумал, что у полковника отличные нервы.
Небольшой человечек высунул из рукава что-то, что не было рукой. Его движение было быстрым, слишком быстрым для человека. Хоган даже не успел нажать спусковой крючок, как неведомая сила выбила у него из руки пистолет. Удар был такой силы, что Хоган покачнулся.
— Спокойно, Хоган. Без глупостей. Видишь, я совершеннее тебя.
— Вы отлично владеете современным языком, — сказал Трот.
— Я учился ему по вашим книгам. Скажи этому Хогану, что неожиданный прыжок к двери ему ничего не даст, так же как и попытки сбить меня с ног. Пусть поймет, что влип.
— Он прав, полковник, — Трот взглянул на Хогана, который спокойно массировал правую руку.
— Ты удивительно прыткий тип, — сказал человечек Хогану, — но гимнастика тебе не поможет. Улавливаешь?
— Как сюда проник этот уголовник? Как вы думаете, профессор?
— Нормально. Через пятое измерение, — тут же ответил человечек.
