пороху, чтобы восстать против Зевса.
— А я Бен, — сказал наконец парнишка. — Ты тут надолго?
— Возможно, это наш новый жилец, — вклинился Джек.
Бен округлил глаза.
— Суперкруто! А ты расскажешь про этих… как их… арфий?
— Щас! — взвилась Меган, скрещивая руки на груди и надувая губы. — Это мой хит! Твои тупые подружки подождут!
— Перебьешься!
В кухню сунулась Пандора в коротком махровом халатике, с влажными после душа волосами. Она ещё не знала, что у них гость.
— Ой! — вспыхнула она и бросилась по лестнице наверх одеться, но на полпути остановилась, чтобы украдкой ещё раз глянуть на Прометея.
Тот смотрел ей вслед, и Джеку пришлось ткнуть его в бок, чтобы тот прекратил пялиться.
Мадлен смягчилась. Она беспокоилась насчёт детей, но, похоже, Прометей неплохо с ними поладил.
— Добро пожаловать, мистер Прометей.
— Спасибо, — улыбнулся титан. — И зовите меня Прометеем, без всяких «мистеров».
Мадлен поставила чайник и продолжила:
— Нечасто доводится принимать у себя политических эмигрантов. Я с интересом наблюдала за вашей борьбой. Может, поговорим чуть позже о Древней Греции?
Прометей ещё раз коротко поклонился и вежливо улыбнулся.
— Понимаете, — начал он, — «Древняя Греция» — термин не совсем корректный. Когда я там жил, это был просто конгломерат городов-государств: Афины, Спарта, Фивы, Дельфы и так далее. Спарта — суровое место для подрастающего поколения, но Афины — сущий кошмар. Всюду народ в простынях, набитый всяческими идеями. Нам приходилось использовать такую штуку — остракизм, чтобы выставлять из города тех, кто пришелся не ко двору. Мне кажется, передача «Я идиот, пустите меня в телик!» функционирует примерно в том же формате. Ваше представление о Греции как таковой начинается только со времен её разделения Диоклетианом в двести восемьдесят шестом году. Я расскажу тебе о гарпиях, Бен, и с удовольствием поработаю твоим хитом, Меган. Джек, я неплохо разбираюсь в регулировке колесной оси «аллегро».
— А готовить вы умеете? — спросила Мадлен.
— Обожаю. Вы любите средиземноморскую кухню?
Все ошеломленно уставились на него. Он прожил на свете более четырёх тысяч лет и знал почти все и обо всем. Он и правда был божественным квартирантом.
— Где тут у нас туалет? — поинтересовался Прометей, несколько пошатнув имидж всеведущего мудреца. — Не терпится облегчиться.
Глава 16
Миссис Сингх даёт делу новый поворот
ПОСМЕРТНЫЕ ПОЧЕСТИ ТАЙНЕ «ЗАПЕРТОЙ КОМНАТЫ»
Вчера все сообщество писателей-детективщиков с горестью попрощалось с последней тайной «запертой комнаты» на большом банкете в честь оной. Излюбленная изюминка детектива, остававшаяся таковой на протяжении полувека, болела уже много лет и в прошлый четверг была обнаружена почившей в бозе в 3.15 пополуночи. В своей пылкой речи издатель «Криминального чтива» заявил: «Сюжетный поворот 'запертая комната' прошёл весь путь от безвестного начала до пика популярности и навсегда останется в наших сердцах». Затем пламенную хвалу покойнице вознес старший инспектор Звонн, но его речь прервали шокирующим сообщением, что концепция «запертой комнаты» была убита — в запертой комнате. Банкет свернут, полиция ведёт расследование.
Джек зашёл позавтракать в столовую участка. Сел за пустой столик и рассеянно уставился в окно на Внутреннюю разгрузочную улицу. ВРУ, как её называли горожане, была задумана для облегчения движения, но обошлась так дорого, что муниципалитет едва потянул её строительство. Чтобы её проложить, пришлось снести несколько красивых кварталов. Старому городу словно сердце вынули. В итоге проект оказался практически ни к чему, когда М4 оттянула на себя почти весь транзитный транспорт с А4, которая, несмотря на огромную дорожностроительную программу, по-прежнему страдала пробками.
— Доброе утро, сэр.
— Доброе утро, Бейкер. Как дела?
Задавать подобный вопрос ипохондрику точно не следовало. Но было уже поздно.
— Не так чтобы плохо, сэр, — ответил тот, доставая из ранца пластиковую коробочку и вываливая на блюдце жуткий набор таблеток всех форм и оттенков.
Джек мог поклясться, что большую часть составляли «Тик-так», «Ментос» и прочие псевдолечебные конфетки, но промолчал.
— Видите ли, — продолжил Бейкер, проглотив несколько голубеньких таблеточек и закусив красненькими, — я проснулся нынче утром с насморком и, честно говоря, забеспокоился.
— Неужто?
— Да. Сначала я решил, что это туберкулез, проказа или третья стадия сифилиса.
Джек подыграл ему, поскольку все разговоры с Бейкером обычно сводились к одной теме.
— Но ведь тебя вроде бы проверяли в прошлом году на проказу?
— Да, так что это не может быть проказа. Туберкулез тоже исключается, поскольку кашля у меня нет, и вряд ли сифилис, потому как я слишком молод, чтобы получить сразу третью стадию без переходной.
— Значит, обычная простуда?
— С первого взгляда похоже, но потом я подумал, что из носа у меня вовсе не сопли текут.
Джек поднял брови.
— А что же?
— Спинномозговая жидкость. В субботу я играл в футбол, и мне здорово залепили. Возможно, у меня треснула черепная коробка.
— И такое действительно может быть?
Бейкер посмотрел на блюдце и проглотил ещё несколько таблеток.
— Да вряд ли.
Он снова взглянул на шефа.
— Сэр, думаю, вы не обидитесь, если я скажу вам, что мы с Гретель и Эшли будем только рады поработать сверхурочно, если это поможет раскопать ещё что-нибудь против трёх поросят. Я знаю, они отмазались от обвинения в предумышленном убийстве, но если удастся подвести их под статью об умышленном нанесении тяжких телесных повреждений или о нарушении техники безопасности при кипячении воды в большом котле, то мы готовы.
— Ты же знаешь ответ Бриггса на запрос о сверхурочной работе ОСП.
— Мы не за деньги, сэр.
Бейкер продолжал выжидательно смотреть на Джека. На мгновение он даже перестал шмыгать носом и забыл о таблетках и витаминах.
— Я благодарен тебе, Бейкер, но, по-моему, поросят придётся оставить в покое. Мы проиграли.
Сзади послышался голос, заставивший обоих обернуться:
— По-вашему, это очень умно?
Суперинтендант Бриггс пребывал отнюдь не в лучшем расположении духа.
— Что, сэр?
