Кирш, выпустив его, задвинул болт на двери, замкнул замок и запер его.
Они тихо стали подыматься по лестнице.
Когда они вышли на площадку первого этажа, наверху послышались шаги.
Кирш схватил Елчанинова за руку, втащил его в выходившую на площадку дверь кухни и потушил фонарь. Он успел сделать это вовремя, потому что наверху, на лестнице, показался уже свет и кто-то стал спускаться вниз, неторопливо и уверенно.
Как затем выяснилось, это была леди Гариссон. Держа в руках свечу в большом бронзовом подсвечнике, она спустилась с лестницы и остановилась на площадке у двери в кухню.
– Али! – сдерживая голос, позвала она, но все-таки достаточно громко, чтобы быть услышанной. – Али! Вы спите?
Кирш подошел к двери, приотворил ее и просунул голову, крепко, однако, держа дверь за ручку, на случай, если бы леди сделала попытку войти в кухню.
– Вы еще не ложились? – спросила она по-французски.
– Нет, я стерегу заключенного в подвале! – ответил Кирш визгливым голосом арапа, коверкая французский язык.
– А он там, этот заключенный?
– Где же ему и быть? Замок на двери крепок и Али не дремлет. Заключенный там, миледи!
– Проведите меня к нему!
– Я не могу сделать это. Мне не приказано впускать к нему никого.
– Я беру на себя! Вы можете меня послушаться.
– Напрасно, леди, Али знает свой долг и ни за что не нарушит данного ему приказания. Мне не велено даже отворять двери подвала и самому заглядывать туда!
– Так что вы не знаете, кто заключен там?
– Откуда я знаю, миледи?
– Да ведь он уже не первый день здесь; вчера он был освобожден, а сегодня его опять посадили. Вот видите, я знаю! Это бывший слуга маркиза де Трамвиля, и мне надо увидеть его во что бы то ни стало.
– Но все-таки я не могу отворить вам двери, потому что мне не приказано это.
– Тогда дайте мне ключ, я отворю сама!
– Али не дает никому ключа, если не будет иметь на то положительного приказания.
– Я приказываю вам!
– Это для меня не приказание!
Леди Гариссон сделала нетерпеливое движение, нагнулась и тихо шепнула:
– Он жив в сыне!
Тогда Али сделал поклон, приложил руку ко лбу, поспешно достал из кармана ключ и подал ей.
Леди Гариссон взяла и направилась было в сторону подвала, но в это время с верхней площадки лестницы раздался ясный голос:
– Что вы делаете там, леди, и зачем вам понадобилось тревожить ночью Али?
Леди вздрогнула, свеча метнулась у нее в руке, она подняла голову и ответила наверх:
– Это вы, маркиз? Мне нужно было послать Али, чтобы он узнал, приехала ли за мной моя карета, я думала, что вы заснули.
– Нет, я не заснул! – возразил маркиз. – А о карете мы сами справимся, посмотрев сверху в окно. Оставьте Али в покое и идите сюда.
– Но... – начала было леди, а затем, видимо, не найдя, что сказать, должно быть, решив не противоречить маркизу, повернулась и поднялась по лестнице.
Затем слышно было, как они оба удалились.
Кирш прислушался, потом засветил фонарь и, взглянув блестящими глазами на Елчанинова, сказал ему с облегченным вздохом:
– Теперь ты свободен, и я не отвечаю за тебя. Она взяла от меня ключ, теперь это ее дело.
– Но я все-таки ничего не понимаю! – отозвался Елчанинов. – Зачем ей понадобился ключ? Неужели она хотела видеть меня или выпустить?
– Да не тебя вовсе! Разве ты не слыхал, что она говорила, что в подвале заключен Станислав, бывший слуга маркиза?
– Да, кажется, она сказала это.
– А он ей не кто иной, как муж!
– Сегодня утром, когда я его привез к Варгину, он увидел ее и закричал...
– Я знаю это! – сказал Кирш. – Так неужели и теперь ты все еще не понимаешь, зачем она приходила за ключом?
