— Кристалл.
Фрэнсис подавил желание назвать ее психопаткой. Он совсем отчаялся.
— Ладно. Что мне с ним делать?
— Положите его на свою нижнюю чакру. Черный турмалин стабилизирует ее деятельность и рассеивает негативную энергию.
— А где именно находится эта штука?
Юки повернулась и показала ему. Фрэнсис затряс головой:
— Вы хотите, чтобы я запихнул себе в задницу булыжник?
— Вы должны разместить его снаружи.
Мужчина кивнул:
— А потом что?
— Потом разбросайте вокруг пачули и расслабьтесь. Пусть энергия кристалла сделает свое дело.
Фрэнсис отпрянул:
— Пачули? Как какой-нибудь хиппи?
Девушка пожала плечами:
— Зато это помогает.
Наконец-то он его заполучил — подписанный контракт. К тому же очень выгодный. Кинокомпания и студия полностью оплачивали грузоперевозки и даже не экономили: подавай им стейки, лобстера, желтоперого тунца, макароны, полный бар — в общем, все что полагается. Они пожелали, чтобы Джек держал в постоянной готовности повара на случай, если режиссеру или одной из звезд глухой ночью захочется полакомиться поджаренным бутербродом с сыром или тарелкой томатного супа. Они даже выделили ему 15 процентов на непредвиденные расходы, на случай, если придется лететь за чем-нибудь особенным на материк. Джек сразу же решил, что придется договориться о доставке настоящих мясных ребрышек. Иначе что ему делать, подавать им ребрышки люциана?
После всей этой тягомотины теперь можно было приступить к самому важному. Он начнет нанимать водителей, поваров, помощников, пожалуй, даже подыщет смазливую цыпочку для работы в конторе. Начнет договариваться с поставщиками: мясниками, пекарями и продавцами фруктов. Судя по тому, чем принято питаться у местных, ему скорее всего понадобится складское помещение, под завязку набитое консервированной ветчиной, и целая флотилия собственных рыбацких лодок. Они здесь только и ели, что ветчину да рыбу.
К Джеку Люси вернулось хорошее настроение. Сегодня его даже не доставала манера вождения Стэнли. Наконец-таки он дождался хотя бы частичного возвращения вложенных средств. Вся эта затея — перевезти оборудование в Гонолулу — оказалась рискованной авантюрой, но Джек по натуре был азартным игроком. Он ведь из Вегаса, не так ли? Так что теперь, когда они «переступили порог», не так-то просто будет их вышвырнуть с острова.
Он ухмыльнулся сыну:
— Что я тебе говорил?
Стэнли улыбнулся:
— Ты оказался прав, папа.
— Теперь нас ждет легкое плавание.
Стэнли откашлялся.
— Пап, у меня к тебе дело одно есть.
— Да?
— Когда мы откроем счета по зарплате, я хотел бы отдать десять процентов от своих сбережений церкви.
Если бы Джек сам вел машину, то точно от неожиданности въехал бы в кювет.
— Ты что, совсем спятил?
— Почему тебя это волнует? Это же не твои деньги.
Джек отвернулся и уставился в окно.
— Ты что, не можешь просадить их на выпивку, наркотики или что-нибудь еще? Зачем отдавать их церкви? Почему бы тебе не заняться хотя бы подводным плаванием?
Стэнли смотрел прямо перед собой. Он не собирался обсуждать этот вопрос с отцом. Он просто сделает то, что считает правильным, и наплевать, что думает Джек.
— Почему бы тебе не заняться собственными делами?
Джек даже оторопел:
— Что ты сказал?
— Я сказал, чтобы ты не вмешивался не в свое дело. Я ведь тебе не указываю, как жить.
Джек хотел было что-то ответить, но потом передумал. Внезапно он понял, что Стэнли прав. Это совсем не его дело.
Старик долго ничего не говорил, машина медленно тащилась по улицам Гонолулу. Спустя какое-то время он повернулся к Стэнли:
— Пожалуйста, не мог бы ты ехать чуть быстрее?
В прежние времена, когда обнаруживалось, что один из племени стал Аи-Канакой, людоедом, его преследовали и, как гласят легенды, скидывали с ближайшей скалы. Да, исконные гавайцы были мудры. Они не тратили время на пустые разговоры. Никакого суда, никаких присяжных. Никаких адвокатов, а также никакой презумпции невиновности. Ты людоед, значит, должен умереть.
Джозеф не думал, что Уилсона сбросят со скалы, но все-таки беспокоился. Боги, как и люди, тоже не в восторге от каннибализма.
К тому же не следовало забывать и о богах правосудия, Джозеф так ясно видел перед глазами, как исполненные благих намерений старшеклассники забегают, чтобы почистить водосток на крыше Сида. Что они подумают о кучке костей? Даже если власти посмотрят сквозь пальцы на каннибализм, Джозеф ни капельки не сомневался, что убийство пока еще преследуется законом.
Конечно, он-то сам не был ни убийцей, ни Аи-Канакой. Всего лишь поваром. Джозеф понимал, что подобное объяснение не избавит его от неприятностей независимо от того, как подходить к делу — с точки зрения закона или кулинарии. Он и там, и там был виновен.
Джозеф сидел на диване в своем маленьком домишке и смотрел в окно. Ему не хотелось пить. Не хотелось есть. На самом деле он просто был не в состоянии проглотить ничего, кроме папайи. Он даже честно попытался поесть обычного риса. В желудке тот задержался ненадолго, так что Джозеф отказался на некоторое время от попыток подкрепиться.
Хотя он ненавидел себя зато, что случилось, поджаривание наемных убийц каким-то образом обернулось для него благом. Джозеф соприкоснулся с глубокими древнеродовыми эмоциями, когда опускал двух побежденных хяоле в иму. Он впервые почувствовал себя настоящим гавайцем. Такова была его истинная сущность. И ничто не могло ее изменить. Изменить тот первобытный импульс, который он ощутил глубоко в душе, словно этот импульс впечатан в его ДНК. Джозеф гаваец, и даже переезд в любое другое место никогда не отнимет этого у него. Он может отправиться куда угодно. Делать что угодно. Однако всегда будет тем, кто он есть.
Неожиданно Джозеф понял, что люди могут только сами соглашаться быть покоренными так долго, мириться с прозябанием в качестве мнимых слуг на собственной земле. Джозеф знал, что древние кахуна, жрецы, сказали бы на это. Хаоле — пау. Давайте приступим клуау.
Джек втащил свой ходунок в приемную профсоюзного отделения водителей грузовиков и застыл как вкопанный. Сид повернулся и посмотрел на него.
— Что с тобой? Ты выглядишь так, словно привидение увидел.
На одно лишь мгновение сердце Джека перестало биться — ведь он и впрямь подумал, что видит перед собой призрака. Сид возвышался горой в комнате во всей своей красе — оборванная футболка по- прежнему с трудом прикрывала раздувшийся от пива живот. Правда, призраком он не был. По крайней мере пока.
— Убирайся с моей дороги, придурок. Контракт мой.
Сид мысленно улыбнулся и зашагал прочь. Внезапно он повернулся к Джеку.
— Помни, когда наше представление закончится, ты оставишь ключи в грузовиках и отправишься
