– Стив, – сказала она спокойно. – Ты ведь знаешь, как трудно нетелепату найти кого-то, кому можно по-настоящему верить. Но я постараюсь доказать тебе…
Тут уж я остановил Фарроу.
– А как же вам верить? – спросил я чуть ли не ее словами. – Какую роль играете вы в этой тихой войне?
Сестра скривилась, словно только сейчас догадалась, что держит во рту клубок шерстяных многоножек.
– Я женщина, – сказала она просто. – Я уступчива и легковерна, особенно когда в благодушном настроении. Но потом я узнала, что их подход к женщине основан на том, что ни одна культура не может обойтись без плодящих самок. Я вдруг обнаружила, что… – она умолкла, сглотнула, и в голосе ее прорезались стальные нотки, – пригодна лишь как рожающая скотина. Как одна из тех бедняжек, которые с гордостью, вынашивают им потомство. А я говорила тебе, Стив, – здесь она воспрянула, – что буду клясть себя всю жизнь, если позволю своему ребенку вырасти с непреклонной уверенностью, что он – Божьей Милостью Царь Земли.
Мое чувство эспера обнаружило изменение в распределении людей по зданию. Люди задвигались. Нет, передвигался кто-то один.
Внизу в лаборатории, в дальнем конце здания, Катарина все еще продолжала работать над автоклавом и инструментами. Ее наставница куда-то вышла, и пока Катарина была одна, она оказалась в объятиях доктора Торндайка. Испугавшись, что они почувствуют мое незримое присутствие своим собственным телепатическим чутьем, я подглядывал осторожно.
Дверь отворилась, и вошел Торндайк. Катарина обернулась, оставив свое занятие, и что-то сказала. Что, конечно, я не мог уловить.
«О чем они говорят, Фарроу?» – спросил я мысленно.
– Не знаю. Для моего ранга они слишком далеко от меня.
Я выругался, но, по правде говоря, меня не особенно интересовал их диалог. То, что они делали, было ясно и без слов.
Катарина обернулась и похлопала его по щеке. Они улыбались друг другу. А потом Катарина начала передавать ему инструменты из автоклава, которые он складывал на хирургическом столе. Катарина смотрела, что он делает, и отпускала какие-то замечания, затем пригрозила ему парочкой щипцов, достаточно больших, чтобы вырвать с корнем его трехдюймовый шланг. Это была довольно забавная и невинная игра, вроде той интимной близости людей, которые знают друг друга долгое время. Торндайк, конечно, вовсе не испугался щипцов, а Катарина вовсе не мечтала претворить в жизнь свою угрозу. Наконец, им надоело бороться за инструменты, и Торндайк их отобрал. Они прислонились бок о бок к стене кабинета. Их колени коснулись, и они продолжали разговор, будто обсуждая что-то важное и смешное.
Или это была переориентация, или Катарина собственной персоной. Но все же я не мог полностью поверить, что она меня разыгрывала. Мой мозг прикидывал то так, то эдак, пока, наконец, с моих губ не сорвался прямой вопрос:
– Фарроу, а какого класса Катарина как телепат?
– Класса доктора, – сказала она спокойно. – Может, потребовалось бы несколько подготовительных тренировок, если бы не запретили экономисты. Я не запрашивала о ней материалов Школы Райна, но у меня к ней предубеждение.
Если Фарроу говорит правду, Катарина была достаточно сведущим телепатом, чтобы контролировать себя и управлять своими мыслями. Она могла думать и планировать, не боясь, что другие телепаты выведут ее на чистую воду. И была достаточно умна, чтобы водить за нос недоучку-эспера вроде меня. Я был таким же большим дураком, как и Фарроу.
20
Сестра Фарроу коснулась моей руки.
– Стив, – сказала она спокойно, – прикинь одну вещь. Подумай о том, как Катарина оказалась здесь. Она приехала защитить твою жизнь и твое будущее.
– Что?
– Представь себе! – она почти взвизгнула. – Она скоро придет.
Я словно ощупывал. Потом ухватил мысль – Катарина придет, чтобы перемещать манипулятор и побеседовать со мной. Я не хотел ее видеть, но пришлось согласиться. Меня вдруг озарило, и я понял, что знаю теперь правду, что гораздо важнее Первой Орбитальной Станции. Я перевел мозги на низкие обороты и начал ленивые размышления, погружаясь в какие-то фантазии. Я убеждал себя, что все не так просто, но мысли текли чересчур драматично. Я обсасывал последнее сообщение. Когда я обдумывал его снова, оно казалось мне все более вероятным. Я попался в ловушку, и Катарина приехала сюда как заложник моего примерного поведения. Она бежала из убежища или тихо покинула его. Видно, Фелпс проследил, чтобы Катарине дали знать обо мне. Важно то, что Катарина оказалась здесь, чтобы сохранить мне жизнь.
Я продолжал обдумывать положение.
Вдруг стремительно вошла Катарина и увидела, что делает сестра Фарроу.
– Я сама собираюсь сделать это, – сказала она.
Фарроу выпрямилась, отрываясь от работы.
– Простите, – сказала она холодно. – Я не знала. Обычно это моя работа. Ведь это довольно тонкая операция. – В голосе Фарроу послышался холод профессионального отпора. Дерзкая белая шляпка с золотой булавкой смотрела сверху вниз на серую униформу без каких-либо украшений. Катарина почувствовала себя несколько неуютно, но потом, очевидно, справилась с собой.
– Видите ли, мистер Корнелл – мой жених, – неудачно отпарировала она.
Фарроу набросилась еще яростнее:
