двойному дерзкому сценарию, и мне там была отведена роль статиста.
Он пёр танком, практически в открытую!
Когда кусты наконец-то вытолкнули пробирающуюся сквозь них фигуру в серебристом комбинезоне – по моей спине побежали холодные мурашки.
«Не может быть?! – Я даже не сомневался, когда увидел его лицо – таких совпадений не бывает! – Может, это сама Судьба?! Вот уж кого мне не хватало в напарники, так это…»
– ТЫ?! – У меня было мало слов! Лишь кричащие глаза, в которых вместо зрачков застыли вопросительные знаки. – Откуда?! Князь! Ты жив?
Он широко улыбнулся и развёл в стороны руки: «как видишь!» При этом я машинально отметил пистолет в его правой руке. Лёгкий комбинезон из ткани серебристого цвета. Множество заполненных снаряжением карманов. Идеально выбритая голова…
Нас разделяло шагов двадцать. И первый он уже сделал, направляясь ко мне.
Неосязаемая беспокойная часть внутри меня опять заворочалась и стремительно выскочила прочь. Появилась лёгкость и сухость во рту. Я опять был Командиром! «Пока жив хоть один „эпсилоновец“ – группа считается боеспособной», – зазвучал в голове мой собственный голос, проводящий инструктаж.
Голос из прошлого…
«Но… жив ли он?! – Я опешил. – Блин, ещё не хватало с зомби дела иметь…»
– Кто тебя воскресил?!
Ответа не было. Только улыбка и абсолютно не совпадающий с нею хмуро-напряжённый взгляд. И шаги. Ещё один. Ещё.
Ещё…
Я лихорадочно соображал, но пока что не мог нащупать никакой подсказки. Чего ждать от этой практически невозможной встречи?!
Вот уж кого здесь не могло быть, так это Стаса! В ПРИНЦИПЕ. Потому что не могло быть НИКОГДА.
Я же лично видел, как зелёный автомобиль «хонда», со Стасом за рулём, на моих глазах взлетел в воздух. На приличной скорости. Заряд был заложен с запасом. От водителя осталось даже не мокрое место – просто воспоминания и фрагменты, в которых можно было, при наличии больной фантазии, домыслить причастность к человеческому организму.
Стас. Мой лучший ученик.
Он погиб самым первым!
Но сейчас этот «погибший» необъяснимо БЫЛ передо мной; и медленно, не сводя с меня застывших глаз, не сгоняя с губ улыбки, шагал ко мне.
«Неужели разверзлись и материализовались донные глубины памяти? Может, весь мир встал вверх ногами и этот свет перемешался с „тем“? Ничего даже отдалённо подобного просто БЫТЬ НЕ МОГЛО».
Но… Стас – шагал ко мне.
…С его гибелью началась цепь необъяснимых смертей, что в итоге привела к краху спецгруппы. Это, в свою очередь, позволило высшему руководству обвинить нас в непрофессионализме, и оптом во всех возможных сбоях и провалах.
А в конечном итоге, подставить нас – цепочкой взаимоисключающих друг друга приказов. Загнать на последнюю ступеньку лестницы, ведущей в Небытие. Они предпочли смерть позору… Шестьдесят моих ребят. Неполная рота, стоившая целой дивизии… Вы навечно записаны в «Книгу Живущих Во Мне». Каждый вечер старшина Память входит шаркающей походкой в умолкнувшее подразделение и производит вечернюю поверку.
– Князев!
– Я!
– Новицкий!
– Я!
– Черепков!
– Я!..
И ещё пятьдесят семь «Я!», откликающиеся лишь на призывы памяти… Женька Черепков да Влад Новицкий – вот двое выживших из всей группы. Так я думал раньше. Оказалось – трое… Что касалось Женьки, чудом оклемавшегося после смертельного ранения – я сам посоветовал ему залечь на дно, а потом устроиться в мирной жизни. Где его отыскать, я знал, но беспокоить не собирался – и так был кругом виноват перед ним за прошлое.
А Влад забежал ещё дальше, причём без моей помощи. И я знал почти наверняка – почему. На нём, именно НА НЁМ лежала несмываемая кровь ребят, а ладони жгли приличные чаевые – по тридцать сребреников за каждого… Уж его-то я, даст бог, обязательно разыщу!
И вот – как гром среди ясного неба – Стас! Живой!!!
Стас приближался. Оставалось шагов двенадцать. Спину он держал ровно, расслабленно. Но улыбочка эта – хоть убей! – не сочеталась с напряжённым взглядом. Казалось – он чего-то ждал.
– Руки! – окрик, прилетевший справа, предназначался мне. – Руки к небу!
Из кустов, метров за восемь от меня, выдвинулся боец в таком же серебристом комбинезоне. Его изготовка свидетельствовала о решимости всадить в мой левый бок весь магазин пистолета-пулемёта неизвестной системы.
«Эх, Дым-Дымыч, и действительно стареешь… Увидел знакомую физиономию и позабыл обо всех остальных! Пора тебе на пенсию. Вот прямо сейчас и оформят. Правда, если ходатайство отклонят. А ходатайство моё будет следующего содержания…»
Я начал поднимать руки. Ближнюю к нему – поднимал как положено. А дальнюю – как хотел. Полусогнутой и в два раза медленней. Потому как была она отягощена пистолетом-пулемётом. Очередь верного «вампира» была нелогичной, невозможной, и явилась для него полной неожиданностью… Когда я нажал на спусковой крючок, кисть была выгнута до отказа. При этом – взгляд мой по-прежнему неотступно следил за Стасом… или за кем-то, похожим на Князя как две капли воды.
Хлёсткий поток пуль мгновенно вычеркнул из списков Жизни человека, посягнувшего на свободу моих рук занимать должное положение. Кто он был – напарник Стаса, а может, его попутчик? – я покуда не знал…
Последующие действия Стаса запутали меня ещё больше.
– Браво, командир! Отличный трюк – стрельба вслепую по глухим… к опасности… – он был сама настороженность и явно пожирал взглядом кусты справа от меня.
И буквально секунд через пять – оттуда, между мной и трупом, вырвался на поляну второй «северный». Он, должно быть, готовился срезать меня одной очередью, не повторяя ошибку своего напарника.
Я уже повёл стволом в его сторону, но не успел!
Два выстрела, слившиеся в один, отбросили его назад в кусты.
«Отличная спарка, Стас! – я, заподозривший было недоброе, недоумевал. – Значит, не напарники – попутчики… Стоп! Почему у всех троих одинаковые комбинезоны?! Стрелять по своим?! Или он уже занялся уничтожением новой, неведомой мне, спецгруппы?»
– Благодарю за помощь! – выдавил я из себя, не зная, что говорить дальше, но Стас избавил меня от неопределённости.
– Лучше, вместо благодарности… брось пищаль! – его голос мгновенно изменился, стал дерзким и властным.
Стас находился в шести шагах от меня, изготовившись для стрельбы от живота. Ствол его оружия смотрел мне в лицо. Своим единственным глазом, лишённым зрачка.
Прозрение вошло в меня вместе с вернувшимся внутрь неотъемлемым «нечто». Все недостающие звенья в давней трагедии проступили из мрака. Фрагменты паззла совпали. Сказать, что получившаяся картина меня оглоушила – значило не сказать ничего.
Я всё понял! Жаль – непростительно поздно.
– Брось.
– Смысл?
– С пищалью умрёшь сразу. Бросишь – немного пожить удастся. Глядишь, какие-нибудь новостишки узнаешь от живого трупа. – Его улыбка напоминала сочную травку поверх гиблой трясины – только поверь…
