крестов.
«Старший матрос У. Картер, королевский морской флот».
Это тот, толстый.
«Капрал Хендерсон».
Две пули в грудь и одна в живот.
Он шел вдоль ряда и читал надписи. Некоторые так и оставались надписями, в других случаях он отчетливо и ярко видел людей. Видел их смеющимися и испуганными, видел, как они едут верхом, вспоминал их голоса. Этот остался должен ему гинею – Шон вспомнил пари.
– Оставь себе, – сказал он и сразу спохватился.
Он медленно дошел до конца ряда и по инерции сделал несколько шагов дальше, к могиле, устроенной отдельно от остальных – по его же приказу.
Он прочел надпись. Потом присел, устроился поудобнее и просидел до захода солнца, когда поднялся холодный пронизывающий ветер. Только тогда он сходил к своему седлу и достал одеяло. Хвороста не было, и он спал в холоде ночи и своих мыслей.
Утром он вернулся к могиле Сола и впервые заметил, что между камнями насыпи растет трава, а крест слегка покосился. Сбросив куртку, Шон опустился на колени и принялся, точно садовник, выкапывать траву охотничьим ножом. Потом убрал от креста камни. Вырвал крест из земли и заново вкопал его, старательно установив, заполнив яму у основания булыжниками и землей и снова прочно окружив большими камнями.
Отступил, стряхнул землю с рук, осмотрел работу. Потом пошел по склону к вершине, пробираясь между камнями. Нож легко срезал мягкие толстые стебли, из ран сочился сок. С охапкой срезанных стеблей Шон начал спускаться. Краем глаза он заметил сбоку цветное пятно, что-то розово-белое меж камнями. Он пошел туда. Готтентотские маргаритки – красивые «граммофончики» с розовым горлом и хрупким белым язычком.
Обрадовавшись находке, Шон отложил стебли алоэ с цветами и прошел среди маргариток. Наклоняясь, как жнец, он собирал их, переплетая цветки стеблями травы, пока не дошел до входа в узкое ущелье. Здесь он остановился и распрямил затекшую спину.
Ущелье узкое – он без труда может его перепрыгнуть, – но глубокое. Шон без особого интереса всмотрелся в него.
Щель была забита намытым водой песком, но Шон вдруг заинтересовался, заметив полупогребенные кости большого животного. Однако спуститься его заставили не эти кости, а объемистый кожаный предмет среди них.
Последние метры вниз Шон проехал на спине. Оказавшись на дне, он осмотрел находку. Переметная сума, какими навьючивают мулов, и металлические детали упряжи мула слегка подгнили. Шон стал вытаскивать сумку из песка и поразился ее тяжести.
Кожа пересохла и стала хрупкой, от пребывания на солнце она побелела, замки сумок проржавели насквозь. Шон ножом вырезал в одной из сумок полоску, и оттуда хлынули соверены.
Они, звеня, сыпались на песок и образовали весело подмигивающую горку золота.
Шон смотрел на нее, не веря собственным глазам. Он бросил сумку и присел над золотом. Робко взял одну из монет, осмотрел портрет старины президента, поднес монету ко рту и прикусил. Зубы погрузились в мягкий металл, и он вынул золото изо рта.
– Будь я проклят со всех сторон, – сказал он и захохотал.
Сидя на четвереньках, запрокинув голову, он зычно гоготал от радости и облегчения. Наконец, отсмеявшись, Шон мгновенно отрезвел.
Набрав полные горсти монет, он спросил у золота:
– Откуда ты взялось?
И ответ увидел в лице, вычеканенном на каждой монете. Бурское золото.
– Чье же ты?
Ответ был такой же, и он выпустил монеты из рук. Это золото буров.
– К дьяволу! – сердито произнес он. – С этой минуты это золото Кортни.
И начал считать.
Работали пальцы, но работал и мозг. Мозг выступал защитником ответчика по делу «Совесть против Шона Кортни». Буры в долгу перед ним: караван фургонов со слоновой костью, его вклад в Народный банк. Буры в долгу перед ним: шрапнельная рана в ноге, пуля в живот, три года трудностей и риска. А еще они в долгу перед ним за друга. Складывая монеты стопками по двадцать штук, он обдумал иск, нашел его справедливым и доказательным и принял решение в свою пользу.
– Апелляция отвергается, – провозгласил он и занялся подсчетом. На это ушло полтора часа.
Перед ним на плоском камне, который он превратил в стол, лежала большая груда золотых монет. Шон закурил сигару, и от дыма у него закружилась голова. Совесть безоговорочно капитулировала, уступив место ощущению благополучия. Это чувство было еще ярче из-за прежней подавленности.
– Шон Кортни принимает от правительства бывшей республики Трансвааль двадцать девять тысяч двести фунтов в погашение всех долгов и требований.
Он снова рассмеялся и принялся укладывать золото в кожаные сумки.
Повесив сумки через плечо, с дикими цветами в руках Шон спустился с холма. Оседлал лошадь, навьючил сумки с деньгами на одного из мулов и вернулся к могиле Сола. Теперь он решил, что золото – дар не республиканского правительства, а Сола Фридмана.
Так принять его стало еще легче.
Наконец он сел верхом и уехал. Когда человек и его лошади превратились в ничтожные точки на огромной коричневой равнине, с юга налетел песчаный вихрь. Высокий столб нагретого воздуха, пыли и обрывков сухих листьев полетел к могилам под холмом. Казалось, он пролетит мимо, но он сменил направление и обрушился на двойной ряд могил. Подхватил оставленные Шоном цветы, высоко поднял их, измочалил стебли и широко разбросал по равнине.
Глава 72
Майкл нес за ним переметную суму – самую тяжелую часть багажа. Шон вышел из коляски и пересек тротуар, направляясь к конторе «Ледибургской банковской и трастовой компании». – О! Полковник Кортни! – с воодушевлением воскликнула молодая леди в приемной. – Я скажу мистеру Паю, что вы здесь.
– Не беспокойтесь. Я сам передам ему добрую весть.
Ронни Пай тревожно поднял голову, когда дверь распахнулась и вошли Шон и Майкл.
– Доброе утро, Ронни! – жизнерадостно поздоровался Шон. – Вышли у тебя сегодня камни, или еще слишком рано?
Ронни осторожно ответил и встал.
Шон выбрал из кожаной коробочки на столе сигару и понюхал.
– Сносная гадость, – сказал он и откусил кончик. – Пожалуйста, спичку. Ронни. Я клиент, забыл? Надо бы повежливей.
Ронни неохотно, с подозрением поднес огонь к его сигаре.
Шон сел и положил ноги на стол, удобно скрестив.
– Сколько я тебе должен? – спросил он. Этот вопрос обострил подозрения Ронни, и он посмотрел на сумку в руках Майкла.
– Ты спрашиваешь – сколько всего? Капитал и проценты?
– Капитал и проценты, – подтвердил Шон.
– Нужно посчитать.
– А ты округли.
– Ну, очень грубо будет... того... ну, не знаю... – Он помолчал. Сумка выглядела угнетающе тяжелой. Ее распирало, и видно было, с какой натугой Майкл ее держит. – Скажем, двадцать две тысячи восемьсот шестнадцать фунтов пятнадцать шиллингов.
Выговаривая сумму, Ронни почтительно понизил голос, как первобытный человек, называющий имя божества.
Шон снял ноги со стола. Наклонившись вперед, он взял документы, лежавшие на столе в стороне.
