Мужчина сказал:
— Да неужели это правда? — и в этот момент заметил Мэгги. В лице у него сохранилась какая-то мальчишеская живость, хотя он был немолод, песчаного цвета волосы слегка редели на висках. Чуть сутулясь, он двинулся ей навстречу. — Вы и есть мисс Кэмпбелл, — заявил он утвердительно. — А я Роб Макинтайр. Я бы приехал вчера, да пришлось больно долго ждать фургона.
Никто ничего не говорил ей о фургоне, а вот он стоял перед ней — для восхищенных глаз Мэгги как игрушечка и даже лучше — аккуратный фургончик, с нарисованной эмблемой конюшни — башенкой с часами.
— Грязь набралась в двигатель, — объяснил Роб. — Вот и пришлось приводить его в порядок. Послушается он вас, как думаете? — неожиданно закончил он. — Его погонять не надо.
Мэгги вскоре увидела, что о Робе Макинтайрс можно писать целые книжки, и еще скорее она поняла, что его дружба стоит многого. А насчет велосипеда ему сказала маленькая птичка, продолжал он. И насчет Бреймара тоже. «Проверяет меня», — возмущенно подумала Мэгги. Однако здесь она была отмщена. Роб сказал, что мерин в полном порядке.
— Вы тут вдвоем славно его полечили, — добавил он. — У вас не только личико пригожее. Я вас похвалить должен. — На него нельзя было обидеться, такой у него был ясный и открытый взгляд. К нему не надо было подлаживаться — у него было спокойное достоинство.
— Я рада, что вы не собираетесь уходить вместе с мистером Маккензи. — Она несколько минут обдумывала свою следующую фразу. — И я надеюсь, мы с вами хорошо сработаемся.
— Поживем — увидим, — скупо ответил ее помощник. — Меня не обидят, и я не обижу. Так ведь?
Роб с лихвой отрабатывал свое жалованье. Мэгги знала, когда он уходит, но никогда не знала, во сколько же он приходит. Как бы рано она ни пришла, он уже работал в конюшне.
В пятницу их первой недели в Стрэтайре позвонил Дерек.
— Ты со мной еще разговариваешь? Я тебя нечаянно обманул. — Дело, по которому он уезжал из Эдинбуpra, было закончено, и он вернулся к себе. — Позавтракаем завтра вместе? — предложил он, и Мэгги глупо спросила: «Где?» Не собирается же он проехать сто восемнадцать миль, чтобы поесть с ней. Она это и сказала, а оказалось, что как раз собирается. Ужасно, что приходится отказываться.
— Мне страшно жаль, но у меня все утро уроки и еще в три часа занятия. У нас сегодня самый напряженный день.
— Тогда в воскресенье?
Расписание было у нее внизу, но Мэгги и так знала, что днем у нее есть время. Ей было неловко, что он поедет из-за нее в такую даль.
— Ты меня не хочешь видеть? — поддразнил он ее.
— Ты знаешь, что хочу. Я столько тебе расскажу!
— Прекрасно, — довольно сказал он. Лучшим качеством Дерека была его искренность. Он действительно был рад и готов ее выслушать.
— И еще мне так интересно, что ты скажешь о Келли. Знаешь, она…
— А, Келли. — Голос переменился. — Да, вот о Келли я и забыл. А у нее нет школьной подружки, с кем бы ее можно было оставить?
Вот это был холодный душ.
— Какие школьные подружки, — резко ответила Мэгги, — если Келли только вчера в первый раз пошла в школу! — Ну что ж, бери ее с собой, — уступил Дерек и начал договариваться о месте встречи в Абердине. Она останавливалась хоть раз там в отеле? Она знает такой — «Тритопс», на Спрингфилд- роуд? — Да, и кстати, как отношения с Макалланом? — мимоходом спросил он, прежде чем закончить разговор. — Он хоть немного разговаривает с тобой?
— Достаточно. — Господи, ведь Дерек, похоже решил, будто она неравнодушна к Макаллану. Она ни в коем случае не должна давать повод ему так думать.
Резкий тон Дерека говорил, что это скользкая тема.
— По делу или так? Какие разговоры?
— Всякие. Растительные и минеральные, — нарочито легкомысленно ответила она. — И даже завиральные. Ты когда-нибудь напишешь мне руководство. — «Это должно ему понравиться», — с облегчением подумала она. Но, кажется, не понравилось.
— Так. Ясно, — решительно сказал Дерек. — Значит, тебе пока везет. Я думал, что он начнет говорить о своей фирме. Но, насколько я понимаю, это для него трудно. Так?
— Нет, нет. — Конечно, было мельком упоминание о «Бонни Твидз», но ведь не в разговоре с ней. Тот разговор был совершенно частный, между отцом и сыном. Собственно говоря, она тогда старалась не вслушиваться.
— Ну, хорошо, — одобрительно сказал Дерек. — Я так, на всякий случай спросил. — В его голосе чувствовалась еще какая-то нерешительность. «Я, наверное, недостаточно ясно говорила, — обеспокоенно думала Мэгги, — я не то говорю, что нужно». Может быть, Дереку как раз хотелось услышать, что все их разговоры были только о делах? Вряд ли это было бы правдоподобно. Ей хотелось сказать ему что-то еще, но в этот момент он произнес:
— Ну, до свидания, до воскресенья, — и повесил трубку.
Суббота была вся загружена, как она и ожидала. Осложняло дело еще и то, что, хотя Бреймар практически выздоровел, с ним еще нельзя было работать. Если Трой твердо решила держать конюшню, ей нужно или купить еще несколько лошадей, или хотя бы брать их на передержку. А так, как сейчас обстояли дела, конюшня вообще не приносила никакого дохода — и это при таких-то затратах.
— Плохо у нас с выручкой, — заметила она Робу. — А ведь это главное теперь — что у нас, что в фирме «Макаллан, Абердин», что в лавочке на углу.
Роб, который расчищал копыто Кинкардину, в ответ только хмыкнул.
— Не хочется мне это от кого-нибудь услышать, — продолжала Мэгги. — Эдак я работу потеряю.
— Ничего подобного не будет, — ответил конюх убежденно. — Никогда она конюшни не продаст.
— Мистер Макаллан надеется, что убедит ее.
— Надеяться-то он надеется, — малопочтительно ответил Роб, — да только попусту. — Он повернулся и увидел, что Келли держит свою Зебеди над яслями с сеном. — Давай-ка убирай своего ослика отсюда, покуда я на него не наступил!
— Не ослика, — поправила его Келли, — а лошадку.
— И сама выходи отсюдова! — велел он ей.
Мэгги не обижалась на Роба, она знала, что он ворчит для вида. Он так ласково смотрел на Келли, когда думал, что рядом больше никого нет. Она осмелела:
— Один мой приятель из Эдинбурга приедет завтра, мы собираемся вместе пообедать. Вы никого не знаете, кто бы мог побыть с Келли часа два?
К сожалению, у Роба таких не было на примете. Мэгги понимала Дерека. Он приедет так издалека, им нужно многое обсудить, и присутствие ребенка, конечно, немного мешает. Однако ничего нельзя было поделать.
Она пораньше искупала Келли, вымыла ей голову и устроила ее сушиться перед камином, уютно укутав. И самой нужно было вымыть голову. Волосы такие светлые, что их приходится мыть чуть ли не через день, а уже четыре дня она так уставала, что ей было не до мытья. Она вымыла голову, расчесала волосы и накрутила их на крупные бигуди. Келли попросила позволения включить проигрыватель. Утром его доставили вместе с более тяжелым багажом из Дублина. «Дедушкину пластинку», — сказала она. Хитрюшка! Она знала, сколько дорогих воспоминаний было связано у Мэгги с этой музыкой. Но Келли настолько изменилась в лучшую сторону, что давно пора было ее побаловать.
Дункан Кэмпбелл любил шотландский оркестр. Комнату заполнили звуки волынки и барабанный бой. Келли не могла усидеть на месте, она замаршировала по комнате, отбивая такт на воображаемом барабане. А Мэгги, надув щеки, пристроилась за ней. Совсем как шотландские волынщики под окнами королевского дворца в Балморале.
В комнате было уютно от задернутых занавесок, гордонские горцы с удалью маршировали под звуки «Сто волынщиков и все…», Келли подпевала, Мэгги делала поворот кругом на месте, и — зазвонили у двери. Решительный звонок — вежливый, но решительный. Сердце у нее оборвалось при мысли, что это Ангус. Она
