Когда они исчезли, Шон и Джоб принялись утаптывать землю вокруг лагеря – вдоль и поперек, пока не осталось ни малейшего признака их присутствия. Затем Шон побежал прочь от лагеря. Джоб следовал за ним. Они не делали особых усилий, прокладывая ложный след. Это были обычные предосторожности, которые не обманули бы опытного следопыта.
Шон бежал по-скаутски, покрывая семь миль в час; постепенно он начал сворачивать к югу. Матату направлялся на север, к реке, и Шон уводил преследователей в противоположную сторону.
На бегу Шон размышлял, кто бы мог за ними гнаться – солдаты правительства, повстанцы, браконьеры или просто бандиты в поисках наживы? Догадаться невозможно. Но кто бы это ни был, когда Шон тогда добрался до лагеря, Матату был очень встревожен.
– Они хорошие охотники,
– Ты их хорошо рассмотрел? – спросил Шон. Маленький ндороб покачал головой.
– Становилось темно, и я хотел тебя предупредить. Они слишком быстро приближались.
– Даже самый лучший охотник не сможет идти по следу в темноте, у нас еще вся ночь, чтобы уйти от них.
«Странная смена ролей, – мрачно думал Шон, пока они с Джобом пробирались через темный буш. – Теперь на самих охотников идет безжалостная охота».
Сначала он хотел отказаться от погони за слоном и повернуть назад, к границе. Состояние Рикардо Монтерро его серьезно беспокоило, к тому же Матату предупредил, что за ними идут опытные следопыты. Ситуация становилась опасной. Но Шон отогнал эту мысль – возвращаться было поздно.
– Назад пути нет, – произнес Шон вслух и ухмыльнулся – откровенно говоря, истинными причинами такого решения были пара слоновьих бивней и полмиллиона долларов наличными. Но сейчас он бы не смог сказать, что привлекало его больше. Эти бивни маячили перед его внутренним взором. Они были воплощением древней Африки, символом лучшего мира, который уже исчез. Он хотел заполучить их больше всего на свете… кроме, пожалуй, полумиллиона долларов. И он вновь ухмыльнулся.
При первых лучах солнца они все бежали на юг. Они покрыли двадцать миль с тех пор, как расстались со своими спутниками.
– Пора исчезнуть, Джоб, – проворчал он, не замедляя бега. Преследователи не должны знать, что они снова разошлись.
– Вон отличное место впереди, – согласился Джоб. Он бежал, в точности повторяя следы Шона.
– Давай, – сказал Шон, и когда они пробегали под низкими ветвями гревии, Джоб уцепился за них и повис над землей. Шон не оглянулся, не сбился с шага. В густых зарослях гревии Джобу легко будет перебираться с ветки на ветку, пока он не найдет подходящее место, чтобы спрыгнуть и бежать обратно.
Шон пробежал еще минут двадцать, все больше сворачивая к югу, по направлению к невысокому горному кряжу, очертания которого только начали приобретать четкость в свете зари. В долине за горой протекала небольшая речушка, как он и рассчитывал, зная особенности ландшафта. Он напился из заводи и принялся плескаться, брызгая водой на берег, как если бы решил искупаться.
Преследователи наверняка ожидают, что именно здесь он свернет с пути, а перед тем как уйти от реки, перейдет ее вброд – в верхнем или в нижнем течении. Они пошлют разведчиков по обоим берегам. Шон перешел реку в нижнем течении, цепляясь за нависающие над водой ветви; он нарочно оставлял заметный след, чтобы подтвердить их подозрения. Затем, не выходя из воды, он вернулся к началу брода, тщательно высушил ноги на берегу, надел сухие ботинки, которые висели у него на шее, и пошел, пятясь, по своему следу.
Он дошел так до самого гребня горы, ступая точно в отпечатки своих ног, а на самой вершине использовал тот же прием, что и Джоб, – подпрыгнул, ухватился за ветку и карабкался по деревьям, уходя подальше от своего следа, пока не приземлился на краю скального уступа, чтобы тут же пуститься прочь.
«Даже Матату не смог бы тут разобраться», – с удовлетворением думал Шон; теперь он бежал назад, на север.
Двумя часами позже он уже был в условленном месте, где ждал его Джоб. Вскоре после полудня они присоединились к своим спутникам – в пяти милях к северу от прежнего лагеря.
– Рад тебя видеть, Шон. Мы уже начинали беспокоиться, – сказал Рикардо, пожав ему руку.
Даже Клодия улыбнулась, когда он плюхнулся рядом с ней и произнес:
– Полцарства за чашку чаю.
Прихлебывая из кружки, которую принес ему Матату, Шон внимательно слушал маленького охотника. Матату сидел перед ним на корточках и без умолку щебетал возбужденным фальцетом.
– Матату вернулся посмотреть на лагерь, который мы оставили. – Шон перевел для Рикардо и Клодии. – Он не осмелился подойти совсем близко, но видел, как туда пришла та банда, что гналась за нами. Их там было двенадцать. Они обыскали территорию лагеря, а потом проглотили наживку – пошли по ложному следу, который мы с Джобом для них оставили.
– Значит, мы в безопасности?
– Похоже на то, – согласился Шон. – И если пошевелимся, то доберемся до болот сегодня вечером или завтра рано утром.
– А Тукутела? – спросил Рикардо.
– Вообще-то по его следу можно примерно сказать, где он хочет войти в болото. Мы прочешем как следует местность и найдем, где это. Но времени потеряно многовато. Придется постараться, если мы не хотим, чтобы он от нас удрал. Ты в порядке, Капо?
– Лучше не бывает. Веди нас, дружище.
Перед тем как вновь пуститься в путь, Шон быстро проинспектировал поклажу. Они уже съели большую часть провизии, и он разделил на всех то, что осталось. После того как они с Джобом добавили к своей ноше еще по десять фунтов, рюкзак Рикардо стал весить двадцать, а Клодии оставили всего десять – только спальный мешок и личные вещи. Оба были довольны, что придется меньше тащить, но Шон все равно на всякий случай шел рядом с Рикардо, чтобы присматривать за ним. Клодия держалась на удивление хорошо, о ней ему не приходилось беспокоиться. С легким мешком на плече она бодро шагала вперед. Шон с удовольствием поглядывал, как ритмично переступают ее длинные ноги, а маленькие твердые ягодицы подрагивают под тугими голубыми джинсами. Они напомнили ему щеки бурундука, жующего орехи.
Теперь они шли по дну долины. Это была сплошная болотистая низина, вокруг росли баобабы – с раздутыми стволами, корой, похожей на змеиную чешую, и кривыми голыми ветвями, с которых там и сям еще свисало несколько сморщенных стручков. Легко было понять, почему зулусы утверждали, будто боги по ошибке посадили баобаб вверх тормашками, и теперь он рос наоборот – вверх корнями.
Далеко впереди медленно ползущее облако испарений указывало на близость болот; наносная песчаная почва проседала под ногами.
– Только представь, Капо, – попытался развеселить Рикардо Шон. – Быть может, ты один из последних, кому посчастливилось участвовать в классической долгой охоте на слона. Так и должно быть по- настоящему, приятель. Это тебе не раскатывать за ним в «лендровере», а потом пристрелить, опустив стекло. Именно так, как мы, охотились и Селус, и Белл Карамоджо, и Сэмон Самаки.
Он увидел, что лицо Рикардо прояснилось при сравнении его с величайшими профессионалами, людьми той эпохи, когда охота на слона была честной игрой. Сэмон Самаки без малейших колебаний за свою жизнь перебил четыре тысячи слонов. В те времена были другие понятия о морали. Сейчас человека с подобными взглядами считали бы мерзавцем и преступником; тогда же Сэмона Самаки уважали и почитали. Он охотился даже с самим Эдуардом, тогда еще принцем Уэльским.
Шон знал о живом интересе Рикардо к легендарным охотникам на слонов, поэтому принялся расписывать их подвиги.
– Если хочешь стать таким, как Белл Карамоджо, Капо, ты должен пройти на своих двоих столько же, сколько он. За год этот человек снашивал двадцать четыре пары ботинок, а носильщиков и оруженосцев ему приходилось нанимать новых каждые несколько недель. Они просто не в состоянии были за ним поспеть.
– Да, настоящий золотой век. – Рикардо слегка прибавил шагу. – Нам с тобой надо было жить в то
