– Ничего, ничего, – ответил Гвидион со вздохом, – только Ворон.
Потом, нагнувшись к ней, успокаивающе похлопал ее по руке и мягко произнес:
– Все в порядке, Морана.
Переведя разговор на другую тему, Гвидион сообщил Морейн, что король пригласил ее на охоту.
Охота! Как весело она проходила в окрестностях Эринирского замка. Самой Морейн никогда не удавалось загнать зверя да она и не пыталась это сделать, предоставляя мужские игры мужчинам. Ей нравился сам дух охоты, когда веселая компания оказывалась среди лесных просторов. Буйная скачка в погоне за зверем, триумф победителя, веселые охотники, наперебой пытающиеся развлечь своих спутниц, дружное пиршество среди костров, где все равны. О, Великая Богиня, как давно это было, как будто в прошлой жизни! Неужели ей опять предстоит мчаться по лесу на резвом скакуне?
Морейн, позабыв о страхах, пережитых в пещере Гвидиона, торопилась к Квелин, чтобы сообщить ей радостную новость. Но та не разделила веселье принцессы:
– Вряд ли развлечения Поэннинского вождя тебе понравятся так же, как охота Эринирского короля. Если бы это было приглашение, я бы посоветовала тебе отказаться, но думаю, что это приказ.
Ранним утром угасы жадно вдыхали широкими ноздрями морозный воздух, в нетерпении топчась на месте. Они, словно охотничьи собаки, рвались в погоню. Квелин в кожаных брюках и развевающемся шерстяном плаще сидела на своем драконьем коне верхом, как мужчина. На угасе, в отличие от лошади, невозможно удержаться иначе. Это военное животное, не предназначенное для праздных прогулок. Завидев принцессу, Квелин приветливо махнула ей рукой. Морейн была разочарована тем, что ее усадили не на угаса, а на обычную лошадку, к тому же весьма смирную. А ей так хотелось опробовать этих драконьих коней, промчаться с невероятной скоростью по осеннему полю.
Король в сопровождении братьев и свиты стоял в отдалении, весело перебраниваясь с друзьями. Бренн гордо кружил вокруг на угасе: это его земли, он здесь хозяин, он поведет охоту. Толпились вооруженные воины, суетливая прислуга, несколько женщин – пестрая и галдящая толпа, кичащаяся богатством и роскошью, громыхающая оружием. Люди, угасы, лошади, собаки, все вперемешку.
Затрубили рога, охотники сорвались с места, подняв вихрь пожухлой листвы, и ринулись прочь со двора через главные ворота. Распугивая местных жителей, они промчались мимо города в сторону леса.
Пока прислуга разбивала лагерь на опушке, у знати началась охота. Рабы подняли выводок вепрей, и Бренн, изготовив копье, бросился вперед в сопровождении своей гикающей, воющей и рычащей стаи. Лес зашелся безумием, его обитатели в ужасе бежали от ломящейся толпы. Морейн осталась на опушке, с завистью глядя вслед уносившимся всадникам. среди которых была и Квелин.
К обеду охотники вернулись потные, довольные и голодные. Несколько окровавленных туш невезучих вепрей водрузили на вертела над разведенными прислугой кострами. Посреди поляны был затеян веселый пир, где, позабыв о холоде и грязи, оголодавшие мужчины набивали свои животы мясом.
Морейн наблюдала за веселящимся на краю поляны королем. Его развлекал Убракий, демонстрируя какие-то ошеломляющие приемы по захвату добычи. Он наскакивал на огромную тушу убитого и уже изжаренного кабана и в очередной раз протыкал копьем, мызывая хохот у зрителей перекрываемый громоподобным ревом Огненной Головы.
Квелин сидела на коленях у разомлевшего мужа, хвасталась своей невероятной отвагой, проявленной на охоте. Рикк смеялся, не веря ей. Квелин призывала окружающих и Морейн в качестве свидетелей. Подтвердить ее подвиги соглашался только Каэль, принесший на своем копье тушу самого большого вепря и теперь с полным основанием считающий себя лучшим охотником. Получив всеобщее признание, Каэль стал необыкновенно веселым и дерзким и был готов разделить свою радость со всеми остальными.
Бренн смотрел отсутствующим взглядом на охмелевших родственников сам он практически не пил. Гвидион не ездил на охоту, и без него принцу было скучно.
Морейн наблюдала за Бренном, пытаясь придумать повод привлечь к себе его внимание. Бренн обладал редкой способностью быстро менять свое настроение. Только что он был разъярен, клокотал от гнева, а в следующий миг мог стать веселым и добрым. Несколько мгновений назад он развалился под деревом, вытянув длинные ноги, расслабился как сытый кот, лениво пил из рога забродивший мед, а сейчас его тело было напряжено, будто у хищника, готового к прыжку.
«У него взгляд отчужденный, словно у Гвидиона, – подумала Морейн, – но маг сам отталкивает от себя мир, чувствуя свое превосходство, а у Бренна такой вид, будто мир отталкивает его. Он должно быть безмерно одинок». Морейн поймала его отрешенный взгляд, но Бренн, казалось, даже не видел ее, как будто смотрел сквозь принцессу своими бледными глазами под белесыми, словно покрытыми инеем, ресницами. Сердце Морейн болезненно сжалось, она могла бы развеять одиночество этого ледяного витязя.
– Пора продолжить охоту, – внезапно произнес Бренн, прервав свое долгое молчание, и нетерпеливо махнул рукой стоящим неподалеку мужчинам.
Воины подвели перепуганного юношу-раба, которого предусмотрительно прихватили заранее, зная странный нрав своего господина. Морейн, потрясенная, не верила своим глазам. Хотя ей много приходилось слышать при дворе о жестокости Поэннинского вождя, она даже не могла себе представить, что можно охотиться на людей. Порыв сочувствия всколыхнул ее сердце.
– Неужто славный поэннинский витязь будет охотиться на этого бедного мальчика, неспособного еще даже выйти на бой?! – возмущенно воскликнула Морейн. – Не лучше ли тебе избрать себе врага более сильного и достойного, чем ребенок?
Юноша, не зная, какое место на самом деле занимает Морейн при дворе, бросился в ноги своей заступнице.
– Госпожа, умоляю тебя, защити меня, – заплакал он.
Бренн расхохотался:
– Ты выбрал самого могущественного покровителя при нашем дворе, раб.
Повернувшись к Морейн, Бренн сказал:
– Дичь – не враг, моя принцесса. Ей незачем быть сильнее меня, чтобы доставить мне удовольствие.
– Только трус может так говорить! – воскликнула Морейн.
Можно было подумать, что ей нравится распалять его ярость. Кровь бросилась ему в лицо, сделав его багровым.
– Может, нам и правда найти более достойный предмет для нашей охоты, как ты думаешь, Морана?
– Конечно, – подхватила Морейн, вступая в очередную игру, – выбери кого-нибудь, кто может противостоять тебе.
– Но кто же может действительно противостоять человеку в лесу, – Бренн обернулся к братьям, – как вы думаете?
– Только эти скользкие твари из ее племени, – подхватил его тон Каэль, указывал пальцем на Морейн. Каэль, так же как Рикк, нередко составлял компанию брату в его диких развлечениях.
– Да брось, – Бренн улыбнулся, – неужели этот хилый народец действительно способен соперничать с нами?
– Если бы этот, как ты выразился, народец не вымирал, а был в прежней силе, то вы бы не властвовали над всем Островом, – вызывающе произнесла Морейн.
– Не смеши меня. Твой братец, насколько я помню, не смог противопоставить нам ничего, кроме вялых взмахов меча, и тут же расстался с жизнью. – Бренн помахал по воз духу ладонями, словно отбиваясь от насекомых, и откинулся назад на землю, изображал убитого.
– Встретился бы ты с ним один на один, да еще и в лесу я бы посмотрела, кто из вас там расстался бы с жизнью, – запальчиво ответила Морейн.
– Какая разница, – спросил Бренн, поднимаясь, – в лесу или на поле боя? Он уже проиграл свою битву, потому что оказался слаб. Я ненавижу слабых.
Внезапно дыхание Бренна сбилось, и он закашлялся.
– Насколько я знаю, ты так и не решился помериться с ним силой, – презрительно заявила Морейн, позабыв о том, как ее радовал этот факт прежде. – Серасафа убил король, а ты прятался за его спиной. – Бренн откашлялся и остановил на Морейн удивленный взгляд, будто только заметил ее, а она мечтательно продолжила: – Лес, он полон жизни, он родной дом нашему племени, и в лесу тебе с нами не тягаться.
