пришельцами из космоса через двадцать пять-двадцать шесть дней, – промолвил Локен Палит. – Радость бы, торжество, а мы в тревоге. Слишком свежа память о похоронах. Что предстоит: дружеское свидание? А если схватка?
Он вопросительно смотрел на молодых собеседников.
– Зачем говоришь: схватка? – воскликнул Халил. – Но если схватка – им же на беду. Пыли от них не останется…
Валентин подавил вздох, вспомнив сначала шаровидное тело, изображение которого передавали вчера по видеопанораме, а потом и Илью Петровича с женой. В то утро Анна Васильевна припала к груди Валентина и, как во время разговора накануне, беззвучно заплакала. И на похоронах, идя за саркофагом, она ни на секунду не отпускала Валентина от себя, он до сих пор ощущал отчаянную оцепенелость ее руки.
Саркофаг воспроизводил живые черты девушки. Лицо не было мертвым. Оно продолжало жить. И глаза не были закрыты, нет. Они, прищурившись, напряженно всматривались во что-то далекое-далекое… Как на портрете, который написал Илья Петрович. А ведь ее тогда уже не было, дочери. В живых не было. Ее уже убили те, из шара. Походя, словно шутки ради убили…
Вместе с дочерью Ильи Петровича хоронили двух ее товарищей, но Валентин думал прежде всего о ней, вероятно, потому, что шел рядом с ее саркофагом и вел под руку ее мать. Он тогда и заночевал в квартире Ильи Петровича. Никто не просил его об этом, но он не смог оставить Анну Васильевну сразу после похорон.
Сейчас, услышав самонадеянные слова Халила, он вспомнил все это. Он слишком хорошо представлял, какое нешуточное дело – схватиться с пришельцами, способными уцелеть в условиях чудовищной температуры и жесточайшей радиации: ведь они почти на ощупь трогали Солнце! Когда-то давно злые руки сбросили одну единственную бомбу и уничтожили Хиросиму. А что знал и умел прежний земной разум, если сравнить его с теперешним! Какие фантастические средства уничтожения обрушат пришельцы на людей, если случится схватка?
Локен Палит все так же печально смотрел на Селянина и его друзей…
– Через два часа совещание членов Всемирного Совета. Не мог бы ты выступить, дорогой Валентин? – обратился он к Селянину. – Я снова и снова прошу снисхождения. Тебе неприятно вспоминать войну, но Совет ждет, от тебя именно военных соображений. Ты огорчен? Я тоже огорчен. Но люди должны быть готовы ко всему… Мы надеемся, что ты не откажешься помочь… Каждое твое слово будет выслушано с благодарностью, – взволнованно заметил Локен Палит. – Но пригласил я всех вас не только поэтому. Поблизости от Земли сейчас очень мало планетолетчиков. А нам они нужны, в любом случае нужны – для свидания, для борьбы – одинаково…
Халил вытянулся.
– Я готов вернуться на космодром, – четко произнес он.
– Не сомневался в тебе, Халил. Но решение не за тобой и не за мной, – возразил Локен Палит. – Тебе решать, Валентин. Он твой друг и твой провожатый. Удобно ли тебе будет без него?
– Не понимаю… При чем тут чьи-то удобства, если решается судьба всей Земли?
– Значит, ты согласен?
Валентин вновь почувствовал неловкость. Все показалось бы ему неуместной шуткой, если бы говорил не Локен Палит.
– Благодарю за согласие, – с облегчением промолвил Локен Палит. – Поверь, я ни за что не просил бы об этом. Но вблизи Земли очень мало опытных планетолетчиков. На постоянных трассах ракетами управляют роботы – в этом объяснение, – он опустил ладонь па плечо Эли. – На тебя все заботы о Валентине, на одной тебе. Справишься?
– С нами еще профилактор Чичерин, – напомнил Селянин.
– Конечно, он тоже… Хорошо, что и он тоже…
Вспыхнул экран видеопанорамы. Председателя вызывал кто-то из членов Всемирною Совета. Локен Палит быстро подошел и обнял Халила:
– Мужества и удачи, мой мальчик!.. Свяжись со мной, когда прилетишь на космодром…
Проводы были назначены на шесть, но совещание у Локена Палита затянулось, и Валентин освободился лишь в половине восьмого. Он поспешил в секцию, где находилась квартира Халила, и с облегчением увидел, что планетолетчик не уехал.
– Спасибо, дождался.
Валентин говорил и двигался решительно, почти резко,
– Отчего так долго? – спросила Эля.
– Было много споров. Члены Совета считают, что даже при самых трагичных обстоятельствах надо добиваться переговоров с пришельцами.
– Из-за этого спорили, дорогой?
– Не только, но и из-за этого тоже, Халил.
– Еще из-за чего?
– Как обороняться… Какими средствами заинтересовать пришельцев в переговорах… Много было всего. Я не все понял, к сожалению.
– И что о мерах обороны? – впервые заговорил Филипп Чичерин. Сегодня ему одному удавалось сохранять внешнее спокойствие.
– Немедленно: непрерывное наблюдение не только на шаровидным телом, но и за всем пространством вблизи Солнечной системы.
– Зачем за пространством, дорогой?
– А какая, Халил, гарантия, что там в шаровидном теле не разведчики, следом за которыми летит воинственная армада? В мое время впереди любой армии двигались разведчики… Решено также создать двадцать ракет с повышенной защитой. На базе солнечных зондов, кажется… Первая из них полетит навстречу шаровидному телу, попытается вдали от Земли войти в контакт с ним.
– Я готов лететь навстречу! Надо доложить Совету, что я готов, – вызвался Халил.
– Тебе уже не успеть, – ответил Валентин. – Ракета стартует с Луны через пять часов, и планетолетчики названы: они уже там, на космодроме. Все решения по обороне принимает Комитет защиты. Я тоже член Комитета.
Валентин протянул руку, и все увидели красный браслет, в который были, как самоцветы, вставлены четыре синих кнопки.
– Что это? – спросила Эля.
– Мне сказали, аппарат чрезвычайной связи, – ответил Валентин. – С его помощью я могу в любой момент вызвать любого человека на Земле или в космосе, отдать обязательное к исполнению приказание. Так мне сказали… Всем членам Комитета вручили эти брас… эти аппараты.
– Я слышал о них, но ни разу не видел, – сказал Филипп. На тебя возложили величайшую ответственность, Валентин, и я рад этому… Мы все рады.
Он первый пожал Селянину руку.
– Мне давно пора быть в “синей молнии”, – напомнил Халил. – Вы поедете со мной до ликоса?
Он обращался ко всем, по смотрел на Элю. Валентин понял, что Халилу очень хочется, чтобы в “синей молнии” с ним отправилась одна Эля, что перед разлукой ему нужна ясность, полная ясность в их отношениях. Вероятно, будет жестоко помешать разговору наедине.
– Я не знаю, имею ли право отлучаться, – глухо вымолвил Валентин.
– А ты спроси, у нашего названого отца спроси, – тотчас повернулся к нему Халил.
Селянин стал вызывать Локена Палита, но тот не откликался.
– Ты по новому своему аппарату, – кивнула Эля на красный браслет.
