Валентин попытался напеть заключительную часть, но сбился.
– Послушай еще раз, – предложил Акахата. – Ну, а теперь запомнил?.. У тебя неплохая музыкальная память… Эту мелодию я проиграл электронным анализаторам музыки. Ответ потрясающе интересный. У мелодии своеобразный музыкальный лад и ритм. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Кажется, догадываюсь, – сказал Валентин. – Прежде была, так сказать, европейская музыка и музыка восточная. Они легко различались.
– Ты наверняка прав. У мелодии, которую напел Халил, совершенно оригинальная, неизвестная на Земле, система. И еще прелюбопытнейшее наблюдение. Все планетолетчики утверждают, что мелодию исполняет незнакомый им инструмент или целый оркестр таких инструментов.
– Ты склоняешься к неземному происхождению? – воскликнул Валентин.
– Пока я собираю факты, – подчеркнуто сухо повторил Акахата. – Но среди множества других я не исключаю и такую возможность.
– Халил сейчас в полете?
– Да.
– Значит, сообщения от него поступают в Комитет защиты. Ты ждешь их?
– Конечно.
– Сейчас мы узнаем, какие у него новости, – сказал Валентин и нажал одну из кнопок на своем браслете: – Мне и рабэну Акахате сведения, поступившие сегодня от планетолетчика Халила.
Один из секретарей-роботов тотчас откликнулся:
– Задание понял. Включаю запись.
Вслед затем донесся голос Халила.
“…Стартовал в пятнадцать ноль-ноль столичного времени. Нахожусь над Сахалином. До ракетодрома девять тысяч километров, до пришельца – 350. Все спокойно.
…Время пятнадцать тридцать. Нахожусь над Тихим океаном. До ракетодрома четырнадцать тысяч километров. До пришельца двадцать. Справа и слева от меня ракеты сопровождения. Только что услышал мелодию. Ту же, что всегда. Спросил планетолетчиков в ракетах сопровождения. Они слышат мелодию, как и я.
…Пятнадцать часов сорок семь минут. Начинаю обгон. Слышу мелодию.
…Шестнадцать часов ровно. Шаровидное тело позади. Слышу мелодию.
…Шестнадцать часов десять минут. С обеих ракет сопровождения передают: уже двенадцать минут у них полная тишина. А у меня неотвязные звуки.
…Семнадцать часов пять минут… Подо мною Ледовитый океан… До пришельца две тысячи километров. Мелодию слышу, но постепенно слабеет.
…Семнадцать часов двадцать минут. Наконец, убежала мелодия. Связался с другими ракетами. Передают: снова слышат. Ничего понять нельзя, в чем причина. Ложусь на обратный курс.
…Семнадцать часов тридцать пять минут. Опять слышу, все громче слышу. Товарищи передают: у них опять тишина.
…Семнадцать часов пятьдесят пять минут. Присоединился к ракетам сопровождения… Кроме меня, мелодию слышат и оба экипажа.
…Восемнадцать часов ноль минут. Начал подъем. Слышу мелодию. Очень ясно слышу.
…Восемнадцать часов тридцать минут. Пришелец на сто километров ниже. Я – слышу, товарищи мои – нет. Ничего не понимаю: либо со мной неладно, либо…”
– Что дальше? – нетерпеливо спросил Валентин.
– Больше ничего нет, – раздался неторопливый ответ робота-секретаря. – Извините, начало передачи…
И снова – голос планетолетчика…
…“Возвращаюсь на космодром. Я могу сказать наивные слова, детские слова. Мелодия – не галлюцинация! Ее навязывают те, кто в звездном корабле”.
Халил умолк.
– Что ты скажешь об этом, рабэн Акахата? – обратился к ученому Валентин. – Быть может, Халил прав?
– Молодой планетолетчик излишне торопится с выводами. Он горячится там, где требуется холодный рассудок и выдержка, – ответил Акахата, слегка нахмурившись.
– А если он все же прав?
– О, хорошо, если бы это было так! – воскликнул Акахата. – Это означало бы очень и очень многое.
– Но что именно?
– Например, то, что разумные существа, сочинившие эту мелодию, возникли на углеродной основе. Более того, их организмы состоят из белков. У этих существ чувства сродни нашим, потребности и желания подобны нашим. Короче, биологически они похожи на жителей Земли. Это и еще многое могла бы рассказать музыка. Я не хочу увлекаться подобно Халилу.
– Прости, если я задержу тебя еще одним вопросом, – помедлив, сказал Валентин. – Тебе известно, что в мое время музыку сочиняли и электронно-вычислительные машины?
– Ты забываешь об одном обстоятельстве, дорогой друг. Ты не говоришь, что программу этим машинам составлял человек. А такая программа отражала человеческий опыт, человеческие потребности, человеческие чувства. Ты обращал внимание, как слушают музыку животные?
– Да, конечно. Лошади, например, слушают с удовольствием.
– Не только одомашненные лошади, но и совсем дикие животные, даже растения по-своему воспринимают музыку. Причем, мелодичная, приятная человеческому уху, музыка ускоряет рост растений, какофоническая – замедляет. Теперь окончательно доказано, что даже отдельная живая клетка чутко отзывается на звуки, а у музыки, кроме социальной основы, есть основа биологическая. Гениальные композиторы интуитивно находили такие сочетания звуков, которые в наибольшей степени отражали как социальные, так и биологические потребности человека. Не надо, конечно, огрублять и опрощать эти понятия.
– Ты считаешь, что любой самой совершенной машине создание музыки недоступно?
– Пока машина не повторит всех особенностей человеческого организма, начиная с клеток тела и кончая клетками мозга во всей их сложности и взаимосвязи, приятной людям музыки она самостоятельно не создаст. – Акахата отвечал все так же доброжелательно, однако было ясно: Валентин задерживает его. Если у машины возникнет намерение сочинить музыку, – продолжал рабэн, – это будет музыка, отражающая, так сказать, машинные потребности в электроэнергии, медных проводах и тому подобном. Быть может, визг и скрежет железа о железо покажется такой машине наиболее приятным.
– Но ведь из этого следует, что те, в звездном пришельце, наши биологические собратья!.. Они оповещают об этом планетолетчиков, и Халил прав…
– Все не так просто, дорогой друг, – Акахата грустно улыбнулся, – и все требует весомых доказательств. Думать и думать надо.
СОМНЕНИЯ И НАДЕЖДЫ
Что предпринимал Акахата после разговора с ним, Валентин не знал. Однако
