Хищника. Первый закон магии — совершенства не существует. А значит, даже это практически бессмертное существо может погибнуть — Тернер знал это, ведь он был последним оставшимся в живых из своих сородичей. Но ему было на это наплевать — Хищник видел перед собой самую желанную цель, и не важно, что в руках этого… существа, давно уже потерявшего право называться человеком, был меч из другого мира, Меч Равенства, оружие, способное преодолеть любую защиту. Да и не знал тьер этого, не успев или не пожелав выслушать своего товарища по оружию… Он просто прыгнул… Клинок, кажущийся игрушечным, крутанулся в воздухе с неожиданной быстротой — он должен, он обязан был отлететь в сторону, столкнувшись с несокрушимой броней тьера, он должен был вырваться из старческих пальцев, сжимающих эфес.
Этого не произошло. В первый момент Жарову показалось, что старик просто промахнулся — клинок, не встретив сопротивления, просто свистнул в воздухе… А потом растянувшееся в прыжке тело тьера обрушилось на свою жертву. И упало возле ее ног… уродливая, покрытая чешуей и шипами голова откатилась в сторону, рядом же лежала перерубленная в суставе когтистая лапа.
— Я же сказал, что ты умрешь быстро, Зарид! — прогрохотал старик, глядя на распростертое у его ног тело.
— О… Тернер… нет… — прошептала Таяна, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Пусть она не всегда ладила с Тернером, пусть были времена, когда он даже собирался убить и ее, и Дьена, но были и иные времена — когда он спасал им жизни, защищал их, лечил ее глаза…
А Жаров чувствовал, как в глубине души растет бешенство. Этот чертов старик убил Тернера, как собаку, не дав сказать и слова, не оставив ни малейшего шанса. Если бы тьер думал о том, что можно хотя бы попытаться уклониться от удара, увильнуть, — может, его скорость и позволила бы Хищнику избежать столкновения с лезвием всесокрушающего меча. А тогда — вряд ли плоть человека способна выдержать удар костяных лезвий тьера. Но Хищник слишком уж поверил в собственную неуязвимость, слишком привык не обращать внимания на мечи в руках простых смертных.
А может, он просто хотел умереть?
Денис шагнул вперед, мягко, плавно, с кошачьей грацией. Пришла пора вспомнить все, чему его учили, чему он сам учил когда-то наследного принца Империи. Предстоит доказать этому Зоргену, что клинок в руках, пусть он хоть трижды магический, не обеспечивает победы. Победу нужно завоевать.
— Что, Зарид, ищешь смерти? — Старик приближался, глаза светились безумием. Он уже забыл о теле у своих ног, теперь ненавистным Заридом дер Рэем стал этот высокий мужчина в доспехах. Старик не видел разницы, более того, он даже не видел лат на своем противнике — перед глазами всплыло давно забытое, но столь ненавидимое лицо. Сделав еще шаг, Зорген нанес удар.
Жаров увернулся от выпада, который, учитывая свойства меча, вполне мог стать смертельным. Старик хорошо владел мечом, движения были отточенными — но в то же время какими-то не очень уверенными. Как будто мастер клинка очень давно не практиковался и теперь с некоторой натугой восстанавливает былую ловкость и скорость.
Еще выпад и еще… здесь, в относительно узком коридоре, Ульрих не делал попыток наносить рубящие удары — хотя своим мечом скорее всего пропахал бы каменный потолок, даже не заметив преграды. Это давало Денису некоторое незначительное преимущество — но он также понимал, что все в любой момент может измениться, старик сменит тактику. Значит, надо действовать как можно быстрее. Убивать Зоргена он не собирался — во всяком случае, пока. Его еще предстоит как следует допросить, выяснить причину разрушения магических потоков, узнать, как с этим бороться.
Поднырнув под очередной удар, Денис с силой ударил по кисти, держащей оружие, — запоздало понимая, что этот удар, нанесенный латной перчаткой, наверняка раздробит кость. Меч вылетел из руки Ульриха и, протяжно зазвенев, упал на каменный пол.
— Ты проиграл, старик, — мрачно заметил Жаров, даже испытывая сожаление, что не может прямо сейчас свернуть этому старому негодяю шею.
А в следующий миг ему показалось, что его с размаху шарахнули кувалдой. Дениса отбросило назад, раздался хруст — и он очень надеялся, что это хрустит камень или, может, доспехи, лишь бы не кости. Панцирь, конечно, от многого уберечь способен, но удар есть удар. Особенно такой, что сбивает с ног стокилограммового мужика, на котором еще кило десять брони.
Находясь в полуобморочном состоянии, Денис все же уклонился от следующего удара — голый кулак старика врезался в стену, во все стороны брызнул фонтан каменного крошева, но Зорген, похоже, даже не заметил этого, нанося второй удар — левой. Вот тут Жаров понял, что в предыдущий раз хрустели именно камни — панцирь, прогнувшийся от столкновения со старческой рукой, издал совсем другой звук.
На десятой минуте схватки Денис с тоской понял, что долго выдержать эту непрекращающуюся атаку не сможет. Пока ему удавалось избегать большинства атак, Зорген был неплохим бойцом, но умения в сравнении с бывшим десантником ему все же не хватало. Но он действовал как автомат, не зная усталости, — а Жаров уже начал выдыхаться, чему немало способствовали пропущенные молотоподобные выпады старика. Он уже давно забыл о данном самому себе обещании не убивать Зоргена и теперь бил на поражение. И мог поклясться — если бы было кому, — что по крайней мере трижды этот чертов ублюдок должен был сдохнуть на месте. Но на Ульриха дер Зоргена боевые навыки десантника не произвели особого впечатления. Он даже бровью не пошевелил, хотя следовало бы корчиться от боли. Только снова и снова повторял что-то про Зарида да про то, как больно Зариду будет умирать.
Ребро ладони Дениса врезалось в горло старика, круша кадык. Тот лишь дернул головой, а мгновением позже Денис вновь, в который уже раз, покатился по полу. Если бы сочленения панциря не имели определенных ограничений подвижности, он давно бы сломал себе руку или ногу — а то и шею. Но и без того тело уже было сплошь покрыто синяками — даже мягкое внутреннее покрытие брони не спасало от травм.
Таяна, прекрасно понимая, что в этой схватке первый же удар свернет ей шею, старалась даже не приближаться к полю боя. Она сразу — после первого же удара, от которого бронированную фигуру Дьена впечатало в стену, — поняла, что Зорген, даже сойдя с ума от одиночества и ненависти, не пренебрег мерами защиты. Ей никак не удавалось определить наложенное на Зоргена заклятие, делавшее его неуязвимым ко всему, что мог противопоставить его нечеловеческой силе Жаров. Ясно было только одно — эта защита требовала невероятного, невозможного количества Силы. Ни один сколь угодно опытный маг не выдержал бы и пяти минут такого напряжения, просто свалился бы в беспамятстве.
Ей все же удалось уловить присутствие незримого магического потока, который непрерывно подпитывал волшебника. А чуть позже она поняла, что…
— Дьен! Его защищает магия!
— А то… я… не понял… — прохрипел Жаров, поймав руку противника в захват и теперь выворачивая ее. Проще было согнуть рельс.
— Я попытаюсь найти источник Силы, только продержись еще немного… — Она бросилась по коридору в ту сторону, откуда появился Зорген.
— Ловушки… осторожно…
Лицо заливал пот, мышцы, казалось, вот-вот лопнут от напряжения. Старый волшебник вдруг рванулся и одним движением высвободился из захвата. Денис отчетливо услышал звук ломающейся кости — может, маг и обладал огромной силой, может, и не был чувствителен к боли и — чего на свете не бывает — может, даже был равнодушен к смерти, но прочность костей у него была вполне человеческая. И все же вот так, не моргнув глазом, сломать самому себе руку, просто чтобы вырваться, — это вселяло какой-то мистический ужас.
— Ты далеко не убежишь, Зарид! — провизжал волшебник, на этот раз обращаясь к Таяне. — Ты не спрячешься от меня, Зарид, я все равно найду тебя! — Затем он снова повернулся к Жарову и довольно улыбнулся. — Как, Зарид, тебе понравилось это маленькое развлечение? А теперь займемся делом…
Таяна двигалась осторожно, понимая, что неприятных сюрпризов здесь припасено более чем достаточно, но дав себе слово заниматься лишь теми из них, которые невозможно просто обойти. Но уже первая обнаруженная ею ловушка оказалась «мертвой» — девушка чувствовала, что над небольшим участком пола была проведена немалая работа, и вряд ли ей бы удалось более или менее быстро распутать этот клубок заклинаний, но сейчас это было и не надо. От боевых заклинаний остались только следы, безжизненные и не опасные. Такого ей еще не приходилось видеть, будучи снятым, заклинание исчезает
