— Прахады, красавица, — лихо сдвинув фуражку на затылок, сказал командир самолета, — я тебя усажу как дорогую гостью. Алихан мне рассказал, чего ты натерпелась. Но теперь не бойся, взлетим по расписанию, и к вечеру окажешься в Жуковске. Тебя кто-нибудь сможет встретить?
— Нет, никто не встретит.
— Тогда и до Москвы довезу.
Но Катя забираться в самолет не спешила. Ей хотелось хоть как-то отблагодарить дагестанского майора с такими симпатичными густыми усами. Она подошла к нему и. глядя в глаза, тихо сказала:
— Я не знаю, как вас благодарить. Но если будете в Москве, то заходите ко мне в гости. Вы мне теперь как брат родной.
— Почему только как брат? — улыбнулся майор, но улыбка получилась немного обиженная. Катя ему явно нравилась, и он ожидал от нее большего, хотя бы поцелуя в щеку.
И это случилось. Катя сделала это раньше, чем успела подумать. Она приподнялась на цыпочки и губами почувствовала щетину усов, колючую, щекочущую, пропахшую табаком.
— Спасибо вам, вы меня спасли.
— Слушай сюда, — майор Алихан Алибеков взял ее за плечи и, глядя в глаза, быстро заговорил. — Будь осторожна. Чеченцы тебе не простят того, что ты стала свидетельницей расправы над своими и англичанами. Ты меня поняла?
— Не совсем.
— Ты видела то, женщина, что тебе не надо было видеть. Ты для них опасна. У них свои дела, свои разборки, а ты свидетель. Будь внимательна и осторожна, постарайся сразу же уехать. Я понимаю, твои документы остались у них. Багировы — страшные люди, у них родственники по всей России.
— Не знаю, у кого. Там и аппаратура, и фотоаппараты, и одежда — все там, — Катя неопределенно махнула головой.
— Я тебя понимаю. Будь осторожна. Ваха — мой брат, он тебя довезет.
— Вот мой адрес, — Катя достала листок бумаги и подала майору. — Будете в Москве, заходите. Вы мне…
— Только не говори, что как старший брат или отэц, говори, что я тебе друг.
— Вы мне больше, чем друг.
— Ну и хорошо. Счастливо тебе добраться.
И, возможно, впервые за последние дни Катя сладко уснула, забыв на пару часов обо всем, что с ней случилось.
Уже у станции московского метро, где она простилась с пилотом транспортного самолета Вахой Алибековым, Катя вздохнула с облегчением. Под ногами, как-никак, была родная московская земля. Здесь все было знакомо, понятно и близко, здесь она знала, как себя вести. Но страх почему-то не уходил. То ли слова майора Алибекова засели у нее в голове так крепко, что не давали расслабиться, то ли ужас чеченского плена все еще лежал на плечах и буквально, как казалось Кате, прижимал ее к земле.
— Слава богу, я дома! — пробормотала она, медленно спускаясь по ленте эскалатора вниз, в подземку. — Здесь свои люди, здесь мне ничего не угрожает. — внушала себе Катя.
Но страх, как ни старалась она его побороть, не уходил.
Ей даже казалось, что она пропитана страхом, пропитана насквозь, что страх находится даже в кончиках ногтей, в кончиках волос.
— Боже, боже! — шептала Катя. — Когда же, наконец, это кончится?
Уже возле дома она не помнила, что у нее даже нет ключей от квартиры. Ключи, как и все остальное, остались в Чечне.
— Какой ужас!
Но тут же мелькнула спасительная мысль, что ключи есть у соседей из двенадцатой квартиры, которая расположена этажом ниже. «Да, да, ключи есть, только бы соседи оказались дома, только бы не уехали на дачу!» Ключи она отдала соседям больше года тому назад, как раз тогда, когда впервые потеряла свои. Пришлось менять все замки.
Она остановилась на площадке, перевела дыхание и нажала на кнопку звонка.
Из-за двери послышался женский голос:
— Кто там?
— Это я. Катя, ваша соседка.
— Ершова?
— Да-да, Катя Ершова.
— А, Катя! — дверь скрипнула, и в щель на нее посмотрела пожилая женщина в домашнем халате. Очки поблескивали, пряча под собой глаза, рука легла на цепочку, и дверь открылась.
— Добрый вечер, Таисия Николаевна!
— Ой, Катенька, тебя искали.
— Кто?
— Уже несколько раз спрашивали.
— Кто, Таисия Николаевна?
— Какие-то странные мужчины, как говорится, лица кавказской национальности. Они сказали, что твои друзья.
— Когда это было?
— Сегодня дважды приходили. И наверху у всех спрашивали. Ты задолжала им что-то?
— Нет, ничего.
— Они точно твои друзья?
— Может быть, Таисия Николаевна. У меня много друзей. Ключи у вас?
— Конечно, конечно, Катенька! Может, зайдешь, чаю выпьешь?
— Нет, я хочу к себе. И, пожалуйста, Таисия Николаевна, никому не говорите, что я вернулась.
— Где ты была? — участливым тоном осведомилась соседка.
— Лучше и не спрашивайте! — Катя взяла два ключа на колечке, зажала их в кулаке так, словно это был волшебный талисман, приносящий удачу. — Потом расскажу. Никому не говорите, что меня видели.
— Как хочешь, Я буду молчать. Ты же знаешь, я вообще не разговорчива.
Появился рыжий спаниель и, встав на задние лапы, толкнул Катю. Та от неожиданности вскрикнула.
— Не бойся, не бойся! Каштан, иди к себе! Мне сейчас с ним гулять идти, вот он и волнуется.
— Таисия Николаевна, никому ни слова!
— Да что ты. Катя, конечно же, никому не скажу!
Катя, дрожа всем телом, словно у нее была лихорадка, вставила ключ в замок. И буквально влетела в квартиру, тут же заперев за собой дверь и оставив нижний ключ в замке.
В темной прихожей она прислушалась к бешено стучащему сердцу. «Боже, неужели это бандиты? Неужели они меня уже ищут в Москве?»
Катя прошла в кухню и выглянула во двор. Вспомнились слова и покойного хозяина дома в горах, и дагестанокого милиционера. Катя принялась быстро складывать в сумку вещи, понимая, что здесь находиться опасно. Слова майора не выходили из головы: 'Они тебя станут искать.
Ты ненужный свидетель, ты видела то, что не должна была видеть. Багировы страшные люди'.
Катя торопилась. Затем быстро разделась и поняла, что если сейчас не примет душ, если не придет в себя, то липкий страх не отпустит ее. «Душ!» Она забралась в ванну, закрыла за собой дверь и встала под упругие горячие струи. Она стояла и плакала. Вода смывала слезы, но Катя чувствовала их соленый вкус на губах. А затем, даже не высушив как следует волосы, принялась одеваться.
И тут в дверь позвонили.
— Нет! — сама себе сказала Катя. — Стой! Не дергайся!
Она прошла на кухню, приблизилась к окну и сквозь планки жалюзи выглянула во двор. Прямо у подъезда стоял темный «Джип». В кабине сидел и курил мужчина.
Еще несколько раз звонок взорвал тишину.
Катя не двигалась. Она видела, как мужчина в короткой кожаной куртке вышел из подъезда и сел в «Джип».
