Не знаю, кто как поступил бы в таком случае. Я, во всяком случае, был хорошо натренирован на эту команду, хотя и на другом языке. Я без рассуждений упал, и, только крепко приложившись локтями о плотный песок дорожки – понял, что Мари хотела освободить себе сектор обстрела.
Но тех, с оружием, было человек двенадцать! Надо было срочно поймать визуальный контакт, внушить что-нибудь, прикрыть ее!
Слева от меня на песок шумно рухнул Святослав, справа – мягко, как кот – Като.
И тут в игру вступили Мари и Ланселот.
Я их не видел, я видел только тех, впереди – их было десять или двенадцать; я только еще собирался с мыслями на предмет того, что именно им внушать – как слева и справа от меня, а значит – с тех сторон, где были Мари и Ланселот, раздался не выстрел, не два – слитная, плотная очередь, точнее – две, слившиеся для меня в одну, но раздвоенную – так сказать, в стереозвук. Те, впереди, успели выстрелить два или три раза, а ведь это были ребята не простые, им к вооруженным противостояниям, надо полагать, не привыкать было. Все они повалились, как манекены – неживыми кулями.
– Можно вставать, – сказала Мари. Сзади нас всё визжали, всё ругались, всё дрались за наши денежки несчастные торчки.
Мари была бледна, губы ее дрожали, она прижимала левой рукой ногу чуть выше края своей коротенькой облегающей юбочки. По ноге тоненькой струйкой потянулась кровь, расплываясь на юбке.
– Ну вот, юбку испортила, – довольно спокойным голосом сказала девушка, засовывая револьвер в сумочку. Голос, впрочем, дрожал.
Ланселот шагнул к ней, протягивая ей правую руку ладонью вперед и вверх.
– Ну ты даешь, подруга, – сказал он одобрительно. Она слабо шлепнула его по ладони встречным движением. – Где так стрелять научилась?
– На стрелковых курсах, дома, на Ашдоле. Нормально стреляю? – голос ее дрожал все сильнее.
– Высший класс, – сказал Робин, наклоняясь над ее ногой. – Ничего страшного, царапина. – Он порылся в куртке. – На-ка пластырь.
Мари сдвинула вверх порванный край юбки, открывая действительно неглубокую, хотя довольно обильно кровоточащую поперечную царапину, и Ланселот одним точным движением наклеил на царапину пластырь – из этих, волшебных, вроде того, которым у него у самого был под курткой затянут порезанный ангами в Цитадели локоть.
Святослав и Като уже тоже стояли – с клинками наизготовку, поводя головами то назад, где с матерным ревом давилась на дорожке толпа кросс-джанков, то вперед, где кулями валялись те, с оружием.
– Я парализатором стрелял, – сообщил Робин. – Скоро очухаются – те, в кого я попал.
– Я тоже парализатором стреляла, – призналась Мари. – Убивать не могу. И понимаю, что дура… что они бы нас сейчас убили…
– Не ругай себя, – проворчал Святослав, косясь на нее прозрачными голубыми глазами. – Ты страсть какая храбрая. А убивать – зачем тебе? Хватит и нам, мужикам, кровавой работы… Спешила их, на землю положила – и то ладно… Это – по-христиански!
Мари слабо улыбнулась молодому князю.
– Я вообще-то не христианка, – извиняющимся тоном проговорила она.
Святослав пожал плечами.
– И что с того. Като вон у нас тоже…
Мари перевела глаза на юного самурая.
– Вы оба сильные воины. – Она явно сказала то что оба хотели услышать – Святослав расплылся в улыбке, а Като гордо поклонился. – Бежим, ребята. Что-то сдается мне, что это еще не все.
Ланселот обернулся ко мне.
– Давай, брат. Можешь еще бежать? Бежим.
Я мог. Ну и что с того, что именно мои возможности в этом злосчастном парке оказались почти совершенно непригодны? Зато была харчевня и подвал с ангами…
Я торопливо взглянул на шар.
Шар был лилово-зеленый.
– Бежим, – согласился я, и мы побежали.
4. Как брать след там, где его нет
Было два ночи, когда мы вернулись в «Шелк и бархат», и половина четвертого утра, когда мы закончили обсуждать с Фродо и Диком наши приключения. Серьезнее всех ко всем произошедшему отнесся Дик: он-то знал Космопорт не по книгам. Он сказал, что вся история с нарочито грубым обыском у Святослава и Като – не случайность. Он сказал, что нас вычислили и ведут, на что Фродо сказал, что вычислить нас, конечно, могли, потому что им ничего не стоило проследить лифт, как только обнаружилось, что он угнан… и потому что
Мари сказала на это с грустью, что в таком случае Граф Роланд знала и про то, что она, Мари, присоединилась к нам, потому что ее, Мари, по сетевым координатам вычислить совсем несложно, и еще потому, что перед вылетом в Космопорт она имела неосторожность во всеуслышание объявить в парлоре, что будет в Космопорте в ближайшие дни, и Граф Роланд в это время в парлоре присутствовала; а в «Шелке и бархате» она, Мари, зарегистрировалась по своему паспорту.
Дик на это сказал, что он сомневается в том, что они могли рассчитать все так, чтобы те, кто ушли из гостиницы пережидать визит полиции, обязательно попали на выходящих со стадиона болельщиков и тем более удрали от них именно в парк Монблан, к торчкам. Фродо возразил, что именно этого они могли и не планировать, но Мари со своего мультикома звонила ему, Фродо, в номер, и по ходу разговора прозвучало, что мы пойдем через парк; ну а перехватив этот разговор (через ту же компьютерную сеть отеля, которая в том числе управляла и коммутацией гостиничных телефонных звонков через единый входной номер), не так уж трудно было позвонить, скажем, на мультиком вожакам монблановских пушеров и намекнуть им, что в парк заявились нежеланные конкуренты. Тут мы пришли к решению, что больше никакого пользования открытыми каналами связи не может быть, что опытный в этих делах Фродо поставит «сетевые маски» на блокноты всех, у кого они есть – Дика, Мари и Ланселота (у него самого блокнот всегда был защищен самым серьезным образом), что завтра же в первом попавшемся салоне связи всем должны быть куплены анонимные мультикомы – это очень дорого, но того стоит, и что при любой возможности мы будем звонить друг другу не с мультикомов, а с городских платных телефонов, при возможности делая следующий звонок с телефонов другой компании (в Космопорте было четыре крупных и несколько десятков локальных телефонных компаний). Все это потребует дополнительных расходов на связь, но благодаря нашему маленькому приключению с обменным автоматом мы сейчас вполне можем себе это позволить.
Кончилось тем, что в половине четвертого мы согласились с решением Фродо и Дика немедленно съезжать из «Шелка и бархата». Все устали, глаза у всех слипались, Мари и я еле волочили ноги после выматывающей побежки по парку, Мари в довершение ко всему была ранена (хотя и совсем легко), но Фродо и Дик настаивали, что надо уходить как можно скорее. Нам было дано пятнадцать минут на душ и сборы, и через четверть часа мы покинули гостиницу, разбудив ночного портье, страшно недовольного тем, что мы решили выписаться в такое неурочное время. Мы объяснили ему, что мы не выписываемся до утра послезавтра, что мы обязательно вернемся, но на тот случай, если не успеем вернуться до назначенного времени, вот деньги за весь этот срок – просто внесите их послезавтра утром в кассу, и всё, хорошо? С этой странной идеей портье вполне примирила старая, но вполне действительная (в Империи все имперские деньги всех эпох были действительны) серебряная монета в полцехина, по нынешнему курсу составлявшая
