меня, когда придет настоящая власть. Так он говорил про франкистов. Но я ничего не сказал.

— Ты молодец, — сказал Хезус. — Ты настоящий мужчина, хотя и маленький.

— Неважно, сколько тебе лет, но ты настоящий мужчина, — сказал Педро и, дотянувшись до закованного запястья мальчика, потряс ему руку.

— И Мигель тоже ничего не сказал. Он скоро очнется. Он тоже настоящий мужчина.

— Вы оба отличные мужчины, — сказал Хезус. — Настоящие мужчины и надежда Испании. Я гордился бы вами, если бы вы были моими сыновьями. Но я и сейчас не меньше горжусь, что у других испанцев есть такие сыновья.

В подвал вошли боец и еще один — с молотком и зубилом.

— Я привел кузнеца, — сказал боец. — А вас разыскивают танкисты. Я сказал им, что вы здесь.

Кузнец молча принялся за дело. Педро загородил рукой лицо мальчика, чтобы осколки камня и ржавая пыль не попали ему в глаза.

Надо было сначала расковать Мигеля, — сказал Пепе. — Я бы мог потерпеть.

— Ничего, — ответил Педро. — Сейчас разобьют и его цепи.

И поставил мальчишку на пол. На запястьях Пепе еще болтались обрывки ржавой цепи. Потом был освобожден Мигель. Но он все еще не пришел в себя, и боец взял его на руки.

— Я отнесу. Женщина мне покажет его дом. Вас ждут.

Пепе подошел к Хезусу и, подняв голову, чтобы видеть лицо командира, спросил:

— Вы идете в наступление?

— Да, — ответил Хезус. — Мы погоним фашистов дальше.

— Я не боюсь падре Салестино, — сказал мальчик. — Мне очень хочется, чтобы наши побили фашистов. Всех фашистов.

— Мы все хотим этого, — сказал Хезус. — И я знаю, что ты ничего не боишься.

— Вы идете в наступление?

— Да.

Они вышли из подвала. Впереди шел боец с Мигелем на руках, за ним Пепе с матерью, потом танкисты и кузнец, который по-прежнему молчал.

Прищурившись от яркого солнца, Пепе поднял к виску кулак с обрывком цепи на запястье.

— Салюд!

Танкисты тоже подняли кулаки и ответили:

— Салюд!

Они сели в машину и поехали к площади.

Она была полна. Тут собрались и жители, радостные, возбужденные избавлением, и бойцы батальона Руиса, и анархисты. На террасе кабачка Педро увидел знакомое лицо. Это был Савельев, советник бригады, с которым они вместе прибыли в Испанию. Педро на ходу спрыгнул с машины, подбежал к Савельеву, забыв про всякую «конспирацию»:

— Степан Евдокимович!

— Петр Тарасович!

Обнялись.

Потом еще, держась за плечи друг друга, посмотрели один на другого.

— Не очень ловко получилось, — проговорил Савельев. — Ну да ладно…

За гомоном, стоящим на площади, никто толком не расслышал их да и не обратил внимания.

— Что уж теперь! — сказал Петр Тарасович. — Откуда?

— С комиссаром бригады приехал. Вместе с анархистами, — усмехнулся Степан Евдокимович. — Привезли.

— Откуда же они узнали, что франкисты заняли деревню?

— Педрогесо позвонил в бригаду.

— Это я знаю.

— Ну, комиссар и я отыскали их. Устроили митинг, как у них водится. Комиссар объяснил им, как называется то, что они сделали, оставив участок фронта. Их заправилы из комитета — так вроде называется их руководящий орган — орали на митинге: «Провокация коммунистов!» Но бойцы-то поверили. Вот и явились.

— Да… — Педро покрутил головой.

— Я-то насмотрелся на них еще в нашу гражданскую. Тоже подводили не раз.

— А где комиссар?

— Вон, около пленных. Маленький такой, сухой, видишь? Народ успокаивает. Иначе разорвали бы всех. Восемь часов были фашисты в деревне, а столько напакостили…

Савельев и Петр Тарасович смотрели на толпу жителей, плотным кольцом окруживших пленных.

— Он!

— Вот! Вот этот! Чего глаза прячешь?

— И этот! Он командовал!

— И он! И он!

Руки просовывались сквозь цепь бойцов, охранявших пленных, и тыкали пальцами в грудь, в лица фашистов.

Комиссар по указаниям жителей отбирал среди пленных тех, кого обвиняли в убийстве. Потом поднял руку. Шум стих. Тогда стало слышно, как один фашист кричит:

— Мы пленные! Мы выполняли приказ!

— Вы не просто пленные солдаты. Вы фашисты! Солдаты воюют с врагом, а не топчут насмерть безоружных. Вы не просто выполняли приказ. Мы взяли в плен лошадей. Они тоже служили фашистам. Но они животные. Они не понимают, что служили зверям. А вы сами звери! Может быть, не все из вас звери. Про этих мы не знаем, — комиссар кивнул на группу пленных человек в двадцать. — И верим, что они не делали такое… А вы звери!

— И они! Они тоже делали! Они тоже убивали! — закричал пленный и кинулся в большую группу, надеясь спрятаться. Но его вытолкнули.

— Я выполнял приказ! — ползая в пыли, кричал пленный.

— Тебе напомнить, как ты выполнял этот приказ?

Пленный замолчал.

— Идите! — приказал комиссар пятерым.

— Куда? — Это спросил офицер.

Комиссар махнул рукой.

Против террасы, на другой стороне площади, была глухая стена двухэтажного дома. Солнце стояло сбоку от него, и на площадь падала косая тень здания.

Туда и повели.

Они шли через всю площадь, а жители кричали:

— Смерть! Смерть!

Пять темных фигур остановились у синей стены. В тени нельзя было разглядеть их лиц.

Против них выстроились шеренгой бойцы.

Впервые с того момента, как он приехал на площадь, Педро почувствовал запах прокаленной солнцем пыли, смешанной с пометом животных, запах пролитого и высохшего вина, которым была наполнена терраса, и дух винного погреба, прохладный и острый.

Залп прозвучал нестройно и негромко.

Комиссар поднялся на террасу, но остался стоять у края.

На площади послышались разговоры.

— Тихо! — попросил комиссар.

Толпа недоуменно замолчала.

— Среди нас, — сказал комиссар, — есть человек, который виноват в том, что фашисты захватили деревню. Человек, который отказался защищать ее, когда анархисты ушли. Анархисты пусть поступают так, как этого потребует их совесть. Но этот человек мог защитить деревню и после ухода анархистов.

— Кто он? — послышались голоса. — Кто он?

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату