Учитывая результаты опыта на Ходынской радиостанции, В. И. Ленин дал задание Наркомпочтелю подготовить проект декрета о сооружении радиотелефонной станции в Москве и указать кандидатуру начальника строительства. Когда проект декрета был представлен, а кандидатом в начальники стройки был назван автор этих строк, Владимир Ильич 26 января 1921 года пишет управляющему делами Совнаркома:
'…Этот Бонч-Бруевич (не родня, а только однофамилец Вл. Дм. Бонч-Бруевича), по всем отзывам,
Очень прошу Вас:
1) следить специально за этим делом,
2) провести прилагаемый проект декрета
3) сообщать мне два раза в месяц
Вслед за этой запиской, в которой Владимир Ильич подчеркнул оперативные моменты, он 27 января 1921 года подписывает декрет о радиотелефонном строительстве, в котором говорится:
'Ввиду благоприятных результатов, достигнутых Нижегородской радиолабораторией по выполнению возложенных на нее постановлением Совета Труда и Обороны от 17 марта 1920 г. заданий по разработке и установке телефонной радиостанции с большим радиусом действия, Совет Народных Комиссаров постановил:
Поручить Народному комиссариату почт и телеграфов оборудовать в Москве и наиболее важных пунктах Республики радиоустановки для взаимной телефонной связи'.
Далее намечалась широкая программа радиотелефонного строительства и подчеркивалась особая государственная важность и исключительная срочность этих заданий, которые причислялись к группе ударных работ.
Изготовление большой серии радиотелефонных передатчиков и приемников было снова поручено Нижегородской радиолаборатории. Высшему совету народного хозяйства поручалось принять срочные меры к расширению и оборудованию мастерских Нижегородской радиолаборатории.
Срок постройки радиотелефонной станции в Москве Владимиром Ильичем был установлен в 6 месяцев. Это был очень сжатый срок. М. А. Бонч-Бруевич должен был, прежде чем построить мощный передатчик, усовершенствовать свои охлаждаемые водой лампы. Он успешно справляется с работой, доведя рассеяние мощности на аноде до 1,2 киловатта. Генераторная часть радиотелефонного передатчика должна была состоять из 8 таких ламп; столько же ламп предполагалось поставить в модулятор. Мощность, отдаваемая генератором, как ожидалось, достигнет 10–12 киловатт. По тем временам это должна была быть самая мощная не только в СССР, но и во всем мире радиостанция. На Западе и в США не было мощных генераторных ламп и не могло быть поэтому и мощной радиостанции.
Хуже шли дела у строителя радиостанции, который должен был строить здание и мачты в Москве и в то же время обеспечивать работы лаборатории в Нижнем, где положение к тому времени весьма осложнилось: город остался без топлива, и Нижегородская электростанция остановилась — сказывались последствия гражданской войны. В довершение всех бед прекратил работу в Петрограде завод 'Нефтегаз', поставлявший лаборатории баллоны с сжатым газом, которые еще с 1918 года по идее В. Н. Подбельского перевозились в Нижний в почтовых вагонах.
Однако работу по изготовлению передатчика и мощных ламп для него ни срывать, ни откладывать нельзя. Значит, надо строить свою небольшую электростанцию и миниатюрный газовый 'завод'. На это срочно понадобились деньги.
Спешно привезли два дизель-генератора по 150 лошадиных сил из Детскосельской радиостанции и начали строить здание электростанции во дворе радиолаборатории. Удалось почти окончить кладку стен, но на этом строительство прекратилось. Для дальнейших работ не хватило денег. Сметами эти работы не предусматривались. Тогдашние руководители НКПиТ вообще считали, что собственная электростанция радиолаборатории не нужна; можно подождать подвоза топлива на городскую электростанцию. Поэтому обращения в НКПиТ, а затем в Наркомфин оказались безрезультатными.
Автору этих строк хорошо памятен день, когда он, обегав в Москве все инстанции и испробовав все возможности, вернулся в Московское отделение Нижегородской радиолаборатории на Большую Дмитровку (ныне Пушкинская улица), 22 с пустыми руками. Положение казалось безвыходным. Везде было категорически отказано. Между тем для продолжения строительства позарез нужно было 35 тысяч рублей.
Мелькнула в голове мысль — обратиться непосредственно к Владимиру Ильичу. Несмотря на всю кажущуюся нелепость такого выхода, он оставался единственным. Итак, решено: надо обратиться непосредственно к Владимиру Ильичу. Лучше всего написать ему письмо.
Вырвав из ученической тетрадки два листка, я набросал это письмо. Я очень волновался, когда писал его. Чем дальше писал, тем более волновался. Получилось четыре страницы. Перечитать написанное я уже не мог, меня охватил припадок нервной лихорадки.
Запечатав письмо в конверт, я надписал адрес, выбежал на улицу, взял извозчика и поехал к Троицким воротам Кремля, находящимся около манежа. Сдал письмо в окошечко для почты и пешком вернулся на Б. Дмитровку. Это было около двух часов дня.
Приблизительно через час в моей комнате раздается телефонный звонок:
— Говорит секретарь Совнаркома. Это вы писали Владимиру Ильичу?
— Я!
— Приезжайте сейчас в Кремль. Он вас примет!
От неожиданности я растерялся. К докладу Владимиру Ильичу я совершенно не был подготовлен. Кое-как собравшись с мыслями, я набросал краткий конспект того, что нужно доложить Владимиру Ильичу. Решил взять с собой отштампованный кусок стали от машины высокой частоты, которую строил в Нижнем Новгороде В. П. Вологдин. Из таких листков стали толщиной в доли миллиметра собирались пакеты, а из пакетов — статор машины. Сталь эту В. П. Вологдину удавалось прокатывать на одном из заводов Урала. Взял с собой и некоторые детали электронных ламп.
Вот я опять у Троицких ворот, а потом в секретариате Совнаркома. Секретарь сказала мне, что я должен немного подождать. Минут через двадцать через одну из дверей вышел какой-то крестьянин, по- видимому ходок. По возбужденному лицу, горящим глазам посетителя я понял, что там, за дверью кабинета, — Ленин. Действительно, мне предложили туда войти.
Владимир Ильич протянул мне руку и сказал (конечно, первые слова Владимира Ильича, ходившего по кабинету, врезались в память):
— Если вы будете писать мне в следующий раз — печатайте на машинке. Я с трудом прочел ваше письмо.
Я ответил что-то насчет того, что я и не очень надеялся, что письмо дойдет до него.
— Тогда для чего же вы мне его писали? Ответить на этот вопрос мне было нечего.
— Ну, рассказывайте, что у вас там произошло?
Я коротко изложил положение, в котором оказалась постройка электростанции, рассказал, почему она необходима, что такое электронная лампа и для чего она нужна. Показал детали и лист стали от машины высокой частоты.
Владимир Ильич внимательно меня выслушал, взял телефонную трубку, вызвал Наркомфин, и вопрос о получении денег был сразу же решен. Деньги я получил на следующий день.
