— … Четверг? — закончил Дронт.
И тут они поняли, что у Черепаха убирать совсем нечего, разве только самого Черепаха.
— Черепах оторвался от своих Очень Важных Мыслей и посмотрел на Дронта, Голубя, Волка и Кваггу.
— Спасибо, хорошо, — сказал он.
— Чего? — не понял Голубь.
— Я, как и всякий Добропорядочный Член Общества, вежливо ответил на Заботу Ближних и сказал: «Спасибо, хорошо».
— Разве можно ответить на вопрос: «Убирал ли ты Четверг?» словами: «Спасибо, хорошо»? — поинтересовался Голубь.
— А мне показалось, что, когда вы сюда вошли, если то, что вы сделали, можно именовать этим глаголом, вы спросили: «Как твои дела, дорогой Черепах?». Пожалуйста, не примени меня поправить, дорогой Голубь, если я в чем-то заблуждаюсь.
— Надеюсь, что твои дела хорошо, Черепах, но мы пришли тебя предостеречь от загрязнения Четверга.
— Загрязнения чего?
— Четверга.
— Вероятно, Голубь слишком много заботится о других, вот в чем причина, — сказал Черепах. — Будет лучше, если мне попробует Это объяснить Дронт. Он, конечно, уступает тебе, Голубь, в изложении мыслей, но его мысли намного прямее, поэтому и излагать их проще.
— Спасибо, — вежливо поблагодарил Дронт. — Мы пришли тебя попросить Оберегать Четверг.
— Смотри-ка, то же самое, — удивился Черепах. — Выходит, с Голубем все в порядке? — Он повернулся к Голубю: — Слышишь, какая радость? С тобой все в порядке. Но не примени приберечь мой совет на будущее. Всякое может случиться. — Он снова обратился к Дронту: — Так ты говоришь, надо беречь Четверг?
— Надо, — подтвердил тот.
— Ну, лично я давно это знал, — сообщил Черепах. — И если не считать того, что вы натоптали, мой Четверг может послужить Образцовым для Некоторых. Я даже разрешу вам Брать с Него Пример, только не трогайте его руками. А то кое-кто, — он посмотрел на Волка, — обязательно станет пробовать его На Зуб. Видите ли, Пробовать только На Глаз Кое-кто считает недостаточным.
— Молодец, Черепах! — заявил Голубь. — А теперь нам всем надо пойти к Лукьянычу и помочь ему убрать Его Окружающий Четверг.
Он хотел крикнуть: «За мной!», но когда он произнес: «За…», обнаружил, что за ним уже, собственно, никого нет. Тогда он просто перелетел в начало колонны и возглавил шествие.
Когда они зашли к Лукьянычу, то увидели, что тот подметает веником пол.
— Здравствуй, Лукьяныч! — крикнули все.
— Добрый вечер, — ответил он и очень обрадовался, что друзья решили его навестить.
— А мы уже убрали свой Четверг, — сказал Дронт, — и собираемся помочь тебе.
— Ну-ка расскажите, — попросил Лукьяныч и сел на диван.
Когда Все закончили рассказ, Лукьяныч рассмеялся, потрепал их по головам и сказал:
— Славные вы!
А потом они смотрели телевизор. А еще потом, когда Волк спросил, у кого какие планы, Дронт ответил:
— Не знаю, как вы, а я завтра убираю Окружающую Пятницу.
Глава седьмая,
в которой в Музее появляется Стеллерова Корова, а очучеливание продолжается
В понедельник, в то время, когда спать уже слишком поздно, но вставать еще слишком рано, Дронт, обнаружил, Это. Оно стояло напротив и неприветливо.
Дронт был убежден, что Музее все делилось на две вещи, на подставки и экспонаты. Но подставка — это что-то, что под кого-то поставлено, а экспонат это кто-то, кто на что-то поставлен. Это же было ни то, ни другое. Оно могло бы сойти за подставку, но, сверху никого не было. Конечно, оно бы могло сойти и за экспонат, но для этого имело слишком много углов.
Дронт спустился со своей полочки и начал Очень Хитро приближаться к предмету перебежками. Окаменелость всегда говорила, что когда одни люди несколько сомневались в других, то приближались к ним перебежками. Правда, она еще упоминала, что как правило, они при этом за чем-то прятались. Но поскольку в центре зала прятаться было не за чем, Дронт просто делал вид, что его не видно. Чтобы отвести у Кое-Кого возможные подозрения. Это называлось Ганс Пиратцией. Потому что, как утверждала Окаменелость, первым это придумал и небезуспешно использовал пират по имени Ганс. По словам Окаменелости, он слишком часто сомневался в намерениях других.
Оно попустительно позволило Дронту подкрасться. И когда Дронт уже хотел крикнуть: «Стой, кто идет?», как это принято у тех, кто занимается Ганс Пиратцией, вдруг из Этого донеслось: «Хр-р-р!». Дронт понял, что его заметили и притворился, что это не он. На это предмет сказал: «А-а-а!».
Дронту сам не заметил, как понял, что бежит. Причем Очень Быстро. Чтобы сбить с толку Это, он начал делать зигзаги. Окаменелость всегда советовала: если не уверен в чьем-то миролюбии, делай зигзаги.
И Дронт их делал и делал и делал, пока на встречу зигзагам внезапно не выскочила Голубиная Сосна. Она явно ждала этого момента и внезапно наскочила из-за угла, причем вместе с Голубем. Уж от него-то Дронт такого никак не ожидал.
Потирая ушибленный лоб, Дронт поднялся и сердито посмотрел на сосну. Та делала вид, что совершенно ни причем, и смотрела в Совершенно Другую Сторону.
— А! — сказал Голубь сверху. — Доброе утро Дронт! Ты не знаешь, кто треснул по сосне? Я, видишь ли, спал. А тут ка-ак… Ты его не видел? Свой лоб Дронт видел как-то у одного знакомого Лукьяныча, который назывался Зеркало, и всем показывал, какие они есть на самом деле. Хотя при этом оставался невидимым. Но показывал он всех через такую толстую сеть паутины и так неправдоподобно, что Дронт больше решил к нему не обращаться. Он уже привык пользоваться Тенью.
— Честно говоря, видел, — ответил Дронт, — один раз, но у него есть большие сомнения насчет того, кто кого треснул.
— Хулиганье! — возмутился Голубь, — треснуть по сосне и даже не представиться!
— Слушай, Голубь, — сказал Дронт, — там у меня Чкто-то появился!
— А позволь тебя спросить, дорогой Дронт, что ты подразумеваешь под этим «Чкто-том»? — поинтересовался Голубь, — если мы вообще можем говорить о разуме в нашем положении, как таковом.
— Я под розами никого не умываю, во всяком случае, не сегодня, — серьезно ответил Дронт, — Чктот — это то, что не подставка (о чем мы можем сказать что-то) и не экспонат (кого мы представляем под значением кто-то) — это Чкто-то.
— Кажется, я уловил твою нить, — глубокомысленно сказал Голубь.
— Большое спасибо, — ответил Дронт, — только не забудь потом ее отдать.
— Я имею ввиду нить твоих мыслей, — заметил Голубь. Дронт подумал, что это правда, мысли всех экспонатов как правило состояли из нитей. В основном, шпагата или бечевки.
— Пойдем посмотрим эту твою Неподставку, может это меня на что нибудь натолкнет.
— Можешь в этом не сомневаться, — убедительно сказал Дронт, потирая голову, — меня во всяком случае она Натолкнула.
— В смысле, что это нас с тобой к чему-нибудь приведет.
— Лишь бы не снова к сосне.
Голубь Очень Глубоко вздохнул, чтобы показать, что несмотря на то что он думает, является слишком
