— Четверг. Сегодня — День Окружающего Четверга. И давай его не замусоривать.
— Ну и ну! — удивился Голубь. — И где это ты такого набрался?
— В Тевели… Велити… Левитизоре — в том ящике, который иногда Не Показывает у Лукьяныча, и тот его за это бьет по верхнему боку.
— Не в Левети…, а в Телевизоре, — наставительно заметил Голубь. — Он питается Электричеством и Ловит Программы.
— Хищник, да?
— Конечно, раз он их ловит.
— В общем, ты здесь прибери, ладно? Сам понимаешь, Окружающий Четверг Следует Держать Чистым. А мне некогда — нужно рассказать остальным.
— Ну-ка стой, — Голубь слетел вниз, достал из угла веник, совок. И через минуту скорлупная горка оказалась в мусорном ведре.
— Здесь без Чуткого Руководства не обойтись, — добавил он.
На что Дронт заметил, что тогда придется звать Лукьяныча, потому что из всех Музейных Руки, чтобы ими Водить, есть только у него. Голубь пояснил, что это он — не в Прямом Смысле. Дронт сказал, что приложит все усилия, чтобы с этих пор понимать все в Кривом Смысле. Потом Голубь принялся объяснять разницу между этими Смыслами, отчего у Дронта все в голове перепуталось и он был только рад, когда они увидели Тасманийского Волка.
Тот, прищурив глаз, метал окаменевшую трубу, которая раньше была жилищем какого-то червяка, в сооружение из ракушек, стоящее на полке.
Требовалась очень большая сноровка, чтобы выбить все пять ракушек. Одна из них была очень крупной, и Волк сразу не смог ее сбить. Но мастерски меняя угол броска, он раз за разом подвигал ее все ближе и ближе к краю. Игра называлась «трубовылеталка».
От напряженного боя с трубы с ракушками вокруг были раскиданы обломки как одного, так и другого, плюс кусочки штукатурки, отлетавшие от стен, когда труба, кинутая Особым Методом, ударяла по ним.
Но Волк в предчувствии скорой победы над упорной ракушкой ничего не замечал.
— Сейчас я тебя!.. — пыхтел он прицеливаясь, — От меня не уйдешь…
— Привет, Волк! — крикнул Дронт. — Кто выигрывает?
— Я, — ответил Волк и метнул трубку Особым Методом с Заворотом.
Ракушка брызнула камнями и слетела с полки.
— Хотя до этого вот момента Она пыталась сделать это вместо меня.
— Так, — вступил в разговор Голубь, — мы к тебе по Очень Важному Делу. Как у тебя с Охраной Окружающего Четверга?
— Не думаю, чтоб очень плохо, — радостно ответил Волк, прыгая вокруг них, — хотя и не уверен, что очень хорошо. Определенно сказать сложно.
— Видишь ли, — стал пояснять Дронт, — Четверги — это очень Чувствительные и Тонкие Предметы, и если их не Оберегать, они могут испортиться.
— Тогда его нужно положить в Темное и Прохладное место, — уверенно произнес Волк. — Это каждый знает.
— Не думаю, — ответил Голубь, — чтобы его можно было куда-нибудь положить.
— Ну, тогда не знаю, — развел лапами Волк.
— Четверг нужно держать в Чистоте и не захламлять Его ракушками, объяснил Голубь.
— Ладно, — кивнул Волк, — уберу я ваш Четверг, но только Свою Сторону. На весь у меня сил не хватит.
— Да мы поможем. Правда, Голубь? — сказал Дронт.
— Конечно, я могу ваш труд Организовывать, если меня попросят.
Волк и Дронт немедленно попросили.
Тогда Голубь принялся кричать: «Давай, давай!», «Заноси левее!» и «Кто так кладет?», а Дронт и Волк принялись за уборку.
Через полчаса, может быть даже быстрее, если, конечно, не медленнее, они привели все в такой вид, какой бывает, когда ожидают гостей, приглашенных на Торжественное Событие.
— Ну, — похвалил Волка Голубь, — теперь тебя можно ставить в Пример!
— Вас не поймешь, — надулся Волк, — то в угол меня ставить собираются, то — в пример.
— Это я в Переносном Смысле, — объяснил Голубь.
— Голубь хочет сказать, — добавил Дронт, — что это в том Смысле, который Не На Ножках, чтобы брать с собой — мало ли где-что осмысливать придется.
Правда, Голубь сказал, что он сказал Именно То, что Хотел Сказать, а Каждый понимает в силу своих Ограниченных Способностей Личности.
В ответ Волк заметил, что он всегда думал, что они с Дронтом Органичные Способные Личности.
Голубь, который, напомним, был Очень Культурной Птицей, остановился на том, что сказал: «М-м… да». Его тетя, когда Голубь был еще Неоперившимся Птенцом, всегда говорила: «Если ты чувствуешь, что попал в Трудное Положение, говори: „М-м… да“, это поможет тебе Сохранить Репутацию (всем известно, что Репутация Есть, когда говорят „Полный“, а когда говорят „Толстый“, это значит, что ваша Репутация куда-то делась)».
— А вы у других Четверг уже проверяли? — вдруг спросил Волк.
— Пока только у меня, у тебя и у Голубя.
— Так надо скорее им сказать, чтоб они были аккуратнее, а то мы тут убираемся-убираемся, а они там возьмут его да замусорят. Четверг такая штука, он всегда чистый должен быть. Пошли!
— За мной! — скомандовал Голубь, чтобы все поняли, как именно они будут идти.
Пройдя еще один зал, они увидели Кваггу. Та плела, напевая, соломенные коврики. Вокруг нее грудами валялась солома и какие-то веревки.
— А, — обрадовалась она, — как здоровье? Волк, что-то у тебя глаза красные.
— Нет, вы только посмотрите, — ахнул Голубь, — мы там из сил выбиваемся пылинки сдуваем, глаз не жалеем, а она тут его…
— Квагга, ты что с ним сделала? — страшным голосом сказал Волк и показал на солому. — Она его Засоломила.
— Кого? — спросила Квагга, озираясь.
— Вы только на нее посмотрите, — возмутился Голубь, — Засоломила Наш Четверг и еще спрашивает!
— Квагга, — сказал Дронт, — понимаешь ли, мы все живем в Одном Четверге, и чтобы Всем в Нем было Хорошо, Его нужно Держать в Порядке.
— Ах я растяпа, — огорчилась Квагга, — как же я сама не догадалась! Но одной мне этот Четверг не убрать.
— Не беспокойся. — сказал Волк. — Мы поможем, у нас уже есть опыт убирания Четвергов.
И они снова принялись за уборку, а Голубь опять стал бегать и кричать: «Давай, давай!» и «Кто так кладет?»
— Ну вот, — довольно сообщил он наконец, оглядываясь. — Теперь, после того, как Мы убрали Четверг, можно и отдохнуть.
— Ой, — вдруг охнул Дронт, — а про Черепаха-то мы забыли!
— Верно, — подхватил Волк, — чую я, он как раз сейчас его и захламляет.
— Слушай мою команду, — крикнул Голубь, — к Черепаху чистить Четверг стройным порядком шагом мар-рш!
Но поскольку у каждого было Свое Личное Представление о Стройном Порядке, к Черепаху все прибежали толпой.
Голубь, чтоб его не опередили, прохрипел (он сорвал голос, когда пытался заставить всех идти в ногу):
— Черепах…
— Ты… — продолжил за него Волк.
— … убрал… — вставила Квагга.
