уранийскую (серую с черным) военную форму. Целью патрулей было не столько поддержание порядка, сколько напоминание о том, что город находится под плотным контролем: на период военных действий власть в герцогстве принадлежала уранийским военным. Праздно шатались по городу нацепившие парадную форму артиллеристы и аркебузеры – «внуки Ульпина». Немногочисленные женщины торопливо пробегали по своим делам, едва успевая уворачиваться от шустроруких солдат.
Наемников было заметно больше, чем «внуков». Единой формы они не носили, обходясь серо-черными нашивками на рукавах с номерами полков и белой буквой Y, символом Ура. Такая нашивка означала, что наемник завербован на королевскую службу.
Среди солдат Его Величества Джордана III попадались самые пренеприятные морды, чьи прищуренные глаза так и рыскали по сторонам в поисках не менее неприятных морд, с которыми можно сцепиться по поводу и без. Однако драки и дуэли в городе запрещались. К тому же торговля вином и граппой была строго регламентирована, что тоже помогало сохранять покой и дисциплину.
Попадались и дворяне, но очень редко. Большинство из них давно перебрались из Наола в выросший рядом с городом палаточный городок, где власть капитана Старлока и герцога Наольского была чисто номинальной. Там затевали дуэли, тискали шлюх, выпивали реки вина. Если верить разговорам, в этот городок беспрепятственно приезжали дворяне из лютецианского лагеря – из числа тех, что никак не могли дождаться начала боевых действий. Они бахвалились напропалую, состязались с будущими врагами в удали, крепости желудков на попойках, в искусстве скачки и в количестве женщин в постелях. Официально таких «гостей» следовало бы сажать под арест, как врагов и шпионов, но тут в дело вступал кодекс рыцарской чести, и лютецианцев укрывали от людей герцога, солдат Старлока и даже соглядатаев Второго департамента Ура.
Кодекс, впрочем, не мешал стрелять друг в друга на дуэлях или рубиться насмерть во время пьяных оргий. В перерывах между состязаниями и убийствами противники беседовали на философские темы и старались перещеголять друг друга в изысканности манер и благородстве.
Масла в огонь подливали нищие, но донельзя гордые подданные Мятежных князей, съехавшиеся к Наолу со всех концов свободных земель. Эти сорвиголовы принимали то сторону Ура, то сторону Лютеции, чем обеспечивали непрерывное бурление страстей в палаточном городке.
Едва ли где-то еще подобное положение дел могло бы считаться терпимым, но Фронтир – есть Фронтир. Здесь всегда были совершенно иные, непредсказуемые правила войны!
По дороге меня дважды останавливали военные патрули. Подписи и печати моего лорда с успехом прошли проверку на подлинность, и военные удалились, недовольно ворча. Один раз я попал на вербовщика, настойчиво убеждавшего меня «в час, когда родина в опасности» оставить службу у нынешнего хозяина и пойти на жалованье к Его Величеству. Обещал, между прочим, неплохие деньги. Обмундирования и оружия, правда, не предлагал, наемники должны приходить со своим.
Подходящую лавку найти удалось не сразу, она располагалась ближе к окраине города. Приземистое, как большинство домов в Наоле, каменное здание щеголяло тусклой вывеской, к которой на цепи крепились огромные деревянные ножницы. Некогда хозяин заведения выкрасил их синей краской, но с тех пор много воды утекло, краска местами облупилась, местами завилась сухой и ломкой бахромой. Владелец лавки – низенький лысоватый тип, быстрый и ловкий, как таракан, не приглядывался к лицам посетителей, не интересовался историей происхождения кровавых пятен на одежде, не докучал болтовней, зато делал свою работу быстро и умело. Он на глаз прикинул мои размеры, в ворохе готового платья подобрал неброские, но хорошо, даже с определенным изяществом, пошитые камзол и штаны добротного сукна. Его средних лет помощница тут же починила мой дорожный колет и так ловко начистила и натерла маслом ремни, что они заблестели, как новые. Вид голого мужчины, переодевающегося прямо перед прилавком, её нисколько не смутил. Здесь это было в порядке вещей.
Расплатившись и спросив, где находится кабак «Беспамятная вдовушка», я удалился. Теперь надлежало сделать главное, ради чего я, собственно, и прибыл в Наол: встретится с братьями, служащими Сагаразат- Каддаху и выяснить, какова наша задача в этом чертовом городке.
«Вдовушка» оказалась довольно приличным заведением с резной вывеской и даже зазывалой на входе.
Правда, пугающая ширина грудной клетки, сбитые кулаки и зверская рожа зазывалы, а также громоподобный «гостеприимный» рев, периодически оглашавший улицы, должны были скорее отпугивать посетителей, нежели привлекать. Но на то, видимо, и был расчет. Случайные посетители в заведении не приветствовались.
– Зззззаходите, не стесняйтесь! – в очередной раз заревел зазывала-вышибала. – Пррромочите горло! Наемникам и солдатам больше двух крррружек зараз не наливаем!
«Зараз».
Таким нехитрым способом ушлые торговцы обходили ограничение на продажу вина, введенное на время войны: вылакав законные две кружки, посетители выходили и, постояв для приличия на улице пару минут, вновь возвращались в кабак, чтобы заказать еще две. Естественно, на такие уловки пускались только те владельцы питейных заведений, кто мог себе это позволить – у кого были связи в городской страже или в уранийском военном гарнизоне. Владелица (как мне сообщили в лавке портного) «Беспамятной вдовушки», очевидно, могла…
Мне положительно везло.
Едва переступив порог заведения (зазывала, смерив меня взглядом, не потрудился даже отодвинуться от двери, пришлось проскальзывать так), я сразу почувствовал присутствие братьев, а потом увидел их. Двое мужчин, карикатурно противоположных друг другу по внешности: один длинный и тощий, как жердь, другой – приземистый и весь какой-то бугристый, не то от мускулатуры, не то от складок жира. На длинном был кожаный колет с высоким воротом, скрывавшем татуировку, завитки которой выползали на подбородок. Приземистый носил что-то вроде монашеской рясы, полностью закрывавшей руки и ноги. Его Тотем на лицо не выходил.
В том, что именно этих двоих мастера отрядили в Наол, была своеобразная ирония: Цапля и Жаба должны были работать вместе.
– Все-таки боги меня не любят! – вместо приветствия скривился Цапля. – Ну почему из всех слуг Каддаха мастера выбрали именно тебя?!
Голос тощего прозвучал негромко: не дай бог кто посторонний услышит упоминание истинного имени Зверемастера, однако по движению губ я догадался, что было сказано. Потому что сам подумал совершенно то же самое!
Надо же было из всех слуг Тотемов выбрать именно Цаплю!
Быть может, те, кем мы были, прежде чем принять рабство Тотемов, сталкивались в прошлой жизни – и в памяти, затворенной мастерами, остались не самые приятные впечатления от той встречи. Иначе откуда такая неприязнь?
Чтобы почувствовать застарелую – чуть не на уровне инстинктов – ненависть друг к другу, оказалось достаточно встретиться глазами.
Совместные действия во славу Сагаразат-Каддаха лишь укрепили наши чувства. Меня раздражали кураж и кровожадность, с которыми Цапля пускал в ход свой Тотем, а его – моя сдержанность и холодность.
– Приветствую вас, братья.
Я подошел к столу и опустился напротив долговязого. Жаба, со скучающим видом сидевший в углу, вытянув ноги к огню, только чуть качнул головой. Цапля же скривил губы и потянулся за кружкой с наверняка бессовестно разбавленным вином.
– Из всех хороших Тотемов мастера сумели выбрать для этого задания изрядный кусок дерьма, – сказал он.
– Если тебя это утешит, я разочарован ничуть не меньше!
Я успел на долю мгновения раньше и выхватил кружку у него перед самым носом.
Пальцы Цапли сграбастали воздух.
Ухмыльнувшись, я поднес кружку к губам, но в ту же секунду она разлетелась на десяток мелких черепков, забрызгав содержимым мой новый камзол. Оскалившись, Цапля опустил руку. Черная лента татуировки живой змеей скользнула по предплечью ублюдка и спряталась под обрезанным рукавом.
