прервал его размышления. Работник политотдела сообщал, что час тому назад приехал инспектор политуправления подполковник Забегайлов.
— Где он сейчас?
— Пошел в столовую и приказал подготовить все документы политотдела. Я ему предлагал поехать к вам, но он отказался.
— В таком случае представьте ему все бумаги, пусть читает... Передайте, что завтра все офицеры политотдела выступят с лекциями, а послезавтра будут на комплексных занятиях в ракетных подразделениях. Покажите ему план — там все расписано.
...Подполковника Забегайлова знали в политуправлении и штабе Ракетных войск как честного, исполнительного, но слишком педантичного офицера. Известна была и его любовь к бумагам, документам, планам, инструкциям.
Приехал же он затем, чтобы написать в информационный бюллетень статью «Об организации партийно-политической работы в ракетной части при подготовке к заступлению на боевое дежурство».
«Постарайтесь глубже вникнуть в существо работы политотдела и привезите хороший материал, чтобы других можно было учить», — напутствовал его перед отъездом член Военного совета.
Офицер политотдела выполнил указания Смирнова, однако пожаловался:
— Он требует все материалы по подразделению капитана Герасимова, а теперь — лейтенанта Федченко. Что делать?
— Я сказал вам, чтобы все представили. От политуправления Ракетных войск у нас нет секретов.
«Откуда узнал обо всем этом, и почему Федченко и Герасимов сейчас так его волнуют? Мы же сами разобрались с ними», — рассуждал Смирнов.
— С инспектором встретился подполковник Сырец. Он был у него, они долго говорили, — сказал офицер политотдела Смирнову, — но о чем шел разговор, нам не известно.
— Все ясно, — усмехнулся Михаил Иванович и пошел к Василевскому.
Главный инженер, выслушав Смирнова, посмотрел на развернутый лист под стеклом и с явным удовольствием заметил:
— Завтра Федченко проводит в учебном центре комплексные занятия. Поедем к нему на занятия и пригласим Забегайлова, пусть, хоть на время, оторвется от бумаг, прикоснется к жизни. Сейчас в Ракетных войсках есть люди, которые недостаточно разбираются в существе нового дела.
На следующий день утром начальник политотдела встретился с Забегайловым, он уже сидел, облокотившись на бумаги.
Они поздоровались.
— У нас сегодня комплексные занятия в учебном центре, — сказал Смирнов, — там вы познакомитесь с подразделением, которое вас интересует, и с его новым командиром.
— Вот так и знал, что начнутся приглашения на занятия. Эти маневры известны. Хотите отвлечь меня от проверки?..
Однако, подумав, Забегайлов согласился. Они сели в машину и минут через тридцать въехали на большой двор, огороженный каменной стеной.
— Куда вы меня привезли, Михаил Иванович? На экскурсию в монастырь? — спросил Забегайлов, когда они вышли из машины.
— Здесь у нас временно учебный класс. Сейчас строят новый. Очень хорошие корпуса воздвигаются, — улыбаясь, пояснил Смирнов.
— Ай-яй, Михаил Иванович, ракетную технику держите в монастыре! Ну, это уж ни в какие рамки не лезет, — возмутился инспектор.
— Почему? Как говорится, дураков и в церкви бьют, — отшучивался Смирнов. — Учиться надо было, а где? На улице? Вот то-то и оно! Маршал и Павел Иванович одобрили наши действия.
— Ну, если они «за», тогда другое дело, — сдался Забегайлов.
Они вошли в зал, который когда-то был трапезной палатой. Посередине на тележке лежала ракета, вдоль нее располагались различные агрегаты. Стоявшие полукругом офицеры, сержанты и солдаты внимательно слушали молодого офицера. В сторонке за столом сидели, склонившись над листами ватмана, Василевский и Бондарев. Оба поднялись, поздоровались с инспектором.
Молодой офицер спокойно продолжал вести занятия. Забегайлов посидел немного, а затем спросил у Василевского:
— Этот офицер и есть лейтенант Федченко?
— Да, это он.
— Странно, очень странно, — говорил инспектор. — Мне его разрисовали прямо-таки разбойником... Парень симпатичный и, видно, грамотный.
— Сделайте перерыв, — обратился к Бондареву Василевский.
Все вместе они подошли к ракете.
— Вы можете сказать, что это такое? — показывая на гироприборы, спросил Василевский у Забегайлова.
— Нет, — ответил инспектор. — У нас занятия начнутся в следующем месяце.
— А вы, Михаил Иванович?
Смирнов коротко рассказал о назначении приборов.
— Вот видите, Константин Тимофеевич, у нас все политработники хорошо знают ракету и наземное оборудование. Могут работать за номера расчета, а остальные — начальниками расчетов и даже отделений, — сказал Василевский и добавил с определенным умыслом: — А иначе как же можно проводить проверки и инспекции?..
Слова эти, кажется, ничуть не задели Забегайлова, был он невозмутим:
— Совершенно верно, согласен с вами... Однако пригласите секретаря партийной организации подразделения.
— Нет в этом подразделении парторганизации. Здесь пока один член КПСС и один кандидат, — ответил Смирнов.
— Тогда комсомольского секретаря.
Подошел среднего роста светловолосый сержант, четко доложил:
— Секретарь комсомольской организации первой ракетной батареи сержант Низовцев.
Инспектор критически посмотрел на сержанта, спросил:
— План работы есть?
— Есть на месяц и составляется на каждое комплексное занятие.
— Очень интересно... А какова ваша главная задача?
— Поставить в срок подразделение на боевое дежурство. Это задача максимум. Минимум: добиться, чтобы четверо комсомольцев, — он назвал их фамилии, — к следующему занятию теорию знали на хорошо.
— А почему не на отлично? — удивился инспектор.
— Мы преследуем реальные цели. Сейчас по уровню своих знаний они не могут иметь отличные оценки. В будущем, конечно, станут отличниками, а пока...
— Кто у вас агитатор и редактор боевого листка?
Сержант Низовцев вызвал двух солдат, которые представились:
— Рядовой Карпуха — агитатор батареи.
— Рядовой Зайцев — редактор боевого листка батареи.
— Прошу, покажите, что это у вас? — попросил инспектор.
— Пожалуйста. — Зайцев подал боевой листок, на котором был изображен солдат с большими глазами, а вдали — хлопковые поля и трактор. Внизу подпись «Рядовой Валиев, не мечтай о хлопке, а думай, как лучше освоить технику».
— Что еще есть у вас? — спросил инспектор.
— Пока ничего интересного. Потом расскажу о нашем отличнике боевой и политической подготовки рядовом Гаркуше...
— Перерыв окончен! — объявил Василевский. — Приступить к занятиям.
