Так вы вдохновите джентльмена отстаивать чистоту своих помыслов.
Мисс Пеллистон вздохнула:
— Всё так запутанно.
— Да, — согласился его милость, гораздо искреннее, нежели Кэтрин могла себе представить. — Очень запутанно. Однако, я смотрю, вы размышляете, вместо того чтобы есть, а ведь вам нужны силы, если надеетесь танцевать до рассвета. Поговорим о чём-нибудь не столь обременительном? Когда мне стоит быть готовым к тому, что Джемми примется читать лекции о расцвете и упадке Римской империи?
Почувствовав облегчение от того, что беседа наконец свернула с обсуждения её персоны на иной предмет, Кэтрин, отвечая, выказала больше обычно присущего ей самообладания, хотя мыслями витала где-то далеко.
Она ведь уже было подумала, что с приличествующим спокойствием принимает все оказываемые его милостью неожиданные знаки внимания… до тех пор пока он, склонившись, не стал шептать ей на ухо. И тогда она вдруг остро ощутила исходящий от него едва уловимый запах… смесь мыла и чего-то древесного, а ещё сигар и вина.
Посудить беспристрастно, так не сказать, что это было приятное сочетание ароматов, а две последние составляющие и вовсе служили ярким свидетельством мужских пороков. От лорда Броуди всегда смердело табаком, алкогольными парами и бог знает чем ещё, что в сочетании с прочими злополучными привычками оного обычно вызывало у Кэтрин желание оказаться где-нибудь в другом графстве.
Лорд Рэнд, напротив, пробуждал в ней совершенно иной отклик, целую гамму ощущений, столь новых, что она не смогла бы сказать с уверенностью, чем же они всё-таки были. Тем не менее она понимала, что сии чувства решительно нельзя назвать беспристрастными. Покрывающая всё тело гусиная кожа и необходимость сосчитать до двадцати, дабы успокоить сильно бившееся сердечко, никак не вязались с её представлением об эстетичном хладнокровии.
Не считая беспощадной необходимости постоянно сталкиваться с большинством отцовских пороков, Кэтрин вела очень тихую, уединённую жизнь. У мисс Пеллистон никогда не имелось подруг её возраста. В образовании девушки не нашлось места сентиментальности и легкомыслию. И если бы сама она не читала запоем, то, может, так никогда и не узнала бы о существовании такой вещи, как флирт. Все нежные, бесхитростные чувства, что ей доводилось испытывать ранее, были вызваны играми, поэзией и романами и всегда, казалось, принадлежали миру фантазий, не имеющему ничего общего с её собственным уравновешенным мирозданием.
Теперь она начала понимать… безотчётно… Софию Уэстерн, трепещущую от близости Тома Джонса. Это было тревожаще. Нельзя принимать так близко к сердцу каких-то несколько сказанных в угоду слов. Если она не будет тщательно соблюдать здравомыслие, то вскоре возомнит себя влюбленной в каждого джентльмена, имевшего неосторожность ей польстить.
Кэтрин напомнила себе, что лорд Рэнд просто поступал, как принято в таких случаях. Его поведение казалось девушке необычным только потому, что она никогда прежде не видела виконта в подобной обстановке. Макс, очевидно, не предполагал, что она воспримет его замечания серьёзно, иначе не предложил бы обучить её правилам сей игры. И если в настоящее время эта игра казалась угрозой душевному спокойствию, то лишь из-за того, что новые ощущения частенько заставляют чувствовать себя неуютно. Вот когда она овладеет необходимыми навыками, тогда и примется за дело с тем же хладнокровием, что и он.
Не то чтобы Кэтрин намеревалась стать кокеткой. Даже будь она способна настолько поступиться своими принципам, то все равно не смогла бы сыграть эту роль. И выглядела бы совершенно нелепо. Кэтрин отчаянно хотелось отыскать некий безопасный островок между ханжеством и непристойностью… но бомонд никому не предлагал столь твёрдой нравственной почвы. Лицемерие, казалось, было здесь изысканной заменой приличиям, осторожность — неотличима от морали, а правила, похоже, постоянно обходились в угоду капризу.
Но как бы то ни было, так уж устроен мир. Если лорд Рэнд мог столь искусно пролагать путь сквозь эти коварные воды, то не было ни единой причины, по которой то же самое не удалось бы юной образованной леди.
Глава 11
Коль скоро лорд Рэнд всё равно окунулся в беспокойные воды бомонда, то решил, что можно в них немного и поплавать. Весь следующий день он почтительно наносил визиты юным леди, с которыми танцевал на балу. Среди них была и леди Диана, чья маменька засияла, стоило виконту ступить в богато украшенную гостиную.
Макс подумал, что юной леди невероятно повезло иметь такие пышные формы, иначе бы она просто затерялась среди всего этого старья. Комната была довольно большая, но столь обильно уставленна фамильными раритетами, что походила на музей, уже не вмещавший собрание экспонатов. Стены задыхались под весом тяжёлых гобеленов и массивных полотен, причём последние были заключены в разукрашенные богатой резьбой позолоченные рамы. Впрочем, позолота и замысловатая резьба виднелись повсюду… стулья и столы были столь громоздки, что понадобилась бы дюжина сильных мужчин, чтобы поднять их.
Леди Диане удавалось сохранять самообладание даже среди этого золотого великолепия. Со спокойным изяществом она приняла подношение из комплиментов и всю прочую изрекаемую Максом чепуху об удовольствии, полученном в её обществе прошлым вечером. Но когда виконт обнаружил, что разговаривает главным образом с её матерью, у него закралась предательская мысль: уж не ограничивается ли всё умение леди Дианы вести беседу изящным приёмом.
Матушка её, должно быть, подумала о том же самом. Уголком глаза лорд Рэнд заметил, как леди Гленкоув метнула на дочь угрожающий взгляд.
— Милорд, я так рада, что вы улучили минутку, чтобы заехать к нам, — послушно заговорила леди Диана. — Я как раз безуспешно пыталась определить по папиным картам, где находится тот город, что вы так прекрасно живописали прошлым вечером. Он относится к самим Соединённым Штатам?
Лорду Рэнду должно было польстить, что юная леди взяла на себя труд изучить карты. Но он вовсе не чувствовал себя польщённым. Вместо этого виконт ощутил, что ему грозит удушье от накрахмаленного шейного платка вкупе с угнетающей обстановкой комнаты, и все его мысли были заняты тем, как бы поскорее выбраться на улицу, чтобы наконец ослабить галстук и вдохнуть свежего воздуха.
И лишь покинув храм богини и уже добравшись до резиденции сестры, виконт вдруг осознал, что позабыл пригласить леди Диану прокатиться с ним. Ну, да для этого ещё будет время. На днях он заедет к ней снова.
Войдя в салон, он обнаружил там Джека Лэнгдона, развлекавшего дам. При появлении Макса Джек взглянул на часы и воскликнул:
— Боже правый, я с вами совсем заболтался, милые создания. Мисс Пеллистон, вам не следовало задавать таких сложных вопросов о Геродоте, ведь визит джентльмена не должен длиться больше нескольких минут, — мягко пожурил он, выглядя при этом глубоко смущённым.
— Полагаю, вам было бы гораздо проще отвечать, если бы я постоянно не перебивала, — возразила мисс Пеллистон.
— Не делай вы этого, Джек не дал бы вам вставить и слова, — встрял лорд Рэнд. — Однажды мы четыре часа кряду спорили о том, как Геродот объяснял различия между черепами персов и египтян.
Столь явное изумление мисс Пеллистон при этом намёке на его образованность совершенно вывело бы Макса из себя, если бы озадаченность в её взгляде тут же не уступила место зарождающемуся уважению. И потому он едва прислушивался к слишком затянувшемуся прощанию Джека и вряд ли вообще заметил его уход. Макс был настолько поглощён поисками в тайниках своей памяти раздела с пометкой «Древние мыслители», что даже не заметил, как плюхнулся в стоявшее ближе всех к юной леди кресло, вместо того чтобы сесть напротив сестры.
