– А ну уходи-и! Быстр-р-ро!! Вон отсюда!!!
Медведь даже не шелохнулся.
В ее арсенале оставался еще один прием: слегка ткнуть острием багра в плечо зверю, имитируя укус, атаку. Но это оч-чень опасный номер!
Напряжение было таким, что Ругстад ощутила, как меж лопаток у нее заструился ручеек пота. Двое людей и зверь находились всего в нескольких шагах друг от друга. Причем этот исполинский представитель рода Ursus maritimus, явно не собирался уступать поляну парочке хомо сапиенсов.
Мэрит сделала аккуратный шажок назад. Лучшего всего в такой ситуации потихоньку отступить. Раз уж нельзя прогнать этого зверюгу – что-то с ним не в порядке, потому что любой другой медведь на его месте уже дал бы стрекача, – значит, придется все ж таки отступать самим… Придется вернуться в дом, в укрытие. А затем, если этот громила не уйдет, если будет и дальше ломиться и буянить, можно попытаться отогнать его выстрелами в воздух или же пугнуть из ракетницы. Медведь вдруг повернулся и валкой походкой – очень медленно – побрел прочь от них.
Мэрит вздохнула. Ларс направил луч своего фонаря на уходящего прочь – как им казалось – гостя.
– Что это у него на спине? Мэрит, ты видишь?
Ругстад тоже посветила. Да, действительно. Теперь, когда зверь повернулся к ним тылом, она тоже смогла разглядеть буроватое пятно неправильной формы. Пятно довольно большое – оно накрывает правую лопатку и тянется полосой, сужаясь, к правой же передней лапе…
Только сейчас они заметили еще одну важную деталь: медведь трусит на трех конечностях, почти не опираясь на правую переднюю лапу…
– Да, вижу! – подала голос Ругстад. – Похоже, что у него какая-то рана!..
Медведь, дотрусив до края площадки, за которой идет пологий спуск к берегу, вдруг остановился.
И вновь послышался этот странный то ли рев, то ли жалобный стон… Более того, зверь стал совершать совсем уж странные маневры, не свойственные его роду-племени. Он сначала развернулся, протрусил несколько шагов по площадке, как будто намеревался вернуться обратно в компанию двуногих. Несколько секунд смотрел в их сторону, словно хотел сказать двуногим что-то важное. Затем вновь повернулся, сделав несколько шажков к берегу.
– Что это он вытворяет? – недоумевающее произнес Ларс. – Я такого сроду не видел! Это же… какой-то медвежий цирк!
– Он нас как будто зовет куда-то?
– Думаешь?
– Он точно ранен, Ларс! Хромает. И следы крови на шкуре. И еще… Ты можешь считать меня сумасшедшей… но он просит нас о помощи!
– Надо сообщить в Лонгйир. По рации.
– У меня тут и спутниковый телефон есть…
– Отлично. Позвоним дежурному на станцию Svalbard! Пусть вышлют к нам волонтеров. И ветеринара. Вот только погода… Ну что? Пойдем в дом?
– Погоди! Пока мы будем вызывать подмогу, медведь может вообще уйти. И где потом его будут искать?
Они оба уставились на зверя, который по-прежнему находился довольно близко, всего метрах в сорока от них.
– Но что мы можем сделать, Мэрит? У тебя есть какие-нибудь идеи?
– Есть одна идейка… Если он действительно ранен, то у него где-то неподалеку может быть «лежка».
– И что?
– Прежде чем звонить в Лонгйир, мы должны сами понять, что происходит. Не так ли, Ларс?
– Верно. Ты не только красивая девушка, Мэрит Ругстад, но еще и умней большинства всех, кого я знаю.
– Ты очень добр ко мне. Но я не умнее других. И тебя в том числе.
– Так что будем делать, Мэрит? Каковы наши планы?
– Пойдем-ка за ним, Ларс.
– Что? За ним?! Но… куда?
– Туда, куда он нас, как мне кажется, зовет.
Ларс метнулся в пристройку и через пару минут вернулся с двумя парами лыж и палками.
Идея, которую только что озвучила Ругстад, попахивала авантюрой. Сумасшедшая идея… А как еще, спрашивается, можно охарактеризовать пришедшую в голову Мэрит мысль отправиться куда-то на ночь глядя в компании с полярным медведем, да еще к тому же то ли «отмороженным» на всю голову, то ли кем- то подраненным? Такое обычному смертному и в голову не придет. Но ведь за то он и любит Ругстад, что она не такая, как все. За то, что Мэрит – необычный человек.
Медведь, словно только и дожидался момента, когда они закончат свои сборы, развернулся и направился к бухте. Двое людей, сохраняя из осторожности дистанцию метров в сорок-пятьдесят от трусящего впереди зверя, спустились по жесткому насту с площадки на берег. Ларс вышел вперед, Мэрит буквально сидела у него на пятках.
Это их странное путешествие в обществе медведя-исполина оказалось коротким. Они прошли вдоль берега всего метров двести. Медведь сначала повернул к каменистому пляжику, затем прошел чуть дальше, к небольшой расщелине в скалах. После чего остановился, а потом вдруг заревел. Да так жалобно, что у Мэрит, когда она услышала эти звуки, защемило в груди.
Некоторое время парень и девушка оставались на пятачке «пляжа». Как-то боязно было подходить совсем уж близко к этому исполину… Они осветили расщелину. Как показалось, в том месте висит тонкое облачко пара. И еще они заметили там какое-то шевеление. Но отсюда, от «пляжа», толком им ничего разглядеть не удастся.
– Я пойду… пойду к нему! – Ругстад облизнула пересохшие губы. – Кажется, там еще что-то есть… Или – кто-то.
– Мэрит, я пойду с тобой!
– Ладно, – не оборачиваясь, сказала она. – Только, прошу тебя, не стреляй! Я справлюсь, верь мне. А если не веришь, то оставайся здесь.
– Я с тобой! – повторил Торенсен. – Одну тебя не отпущу.
Двое молодых норвежцев, переступая «елочкой», помогая себе палками, поднялись по некрутому в этом месте берегу к расщелине в прибрежных скалах. Зверь все это время оставался на месте. А именно возле входа в эту расщелину, ширина которой составляла примерно три метра и которая, как это уже видно в свете фонарей, тянулась довольно далеко в скальном массиве, постепенно сужаясь.
– Ларс, оставайся здесь, – прошептала Мэрит. – Дальше я одна…
Она сделала еще несколько шажков, медленно и осторожно переступая лыжами по жесткому, приглаженному гуляющими в фьорде ветрами, настуженному морозом снежному покрытию. Ларс шел – взбирался по склону – правее нее. Причем именно он теперь находился ближе к зверю…
Мэрит хотела было шикнуть на него, приказать ему не делать того, что он делает. Даже отругать за то, что лезет вперед нее. Но она понимала, что Торенсен действует столь рискованно именно из лучших побуждений. Что он пытается на свой лад защитить ее, отвлечь внимание этого огромного зверя на себя.
Да и не следует им сейчас громко переговариваться. Потому что любая их реплика, любой неосторожный звук могут спровоцировать зверя на какие-нибудь действия. Мэрит замерла всего шагах в пяти от входа в эту расщелину. Зверь, словно поняв, что он загораживает проход, что его габаритная фигура заслоняет видимость, протиснулся вовнутрь – боком, боком, под стенкой.
Медведь теперь ревел уже негромко, скорее ворчал, словно пытался кому-то что-то сказать, что-то объяснить. Но вот уже стали слышны и другие звуки: чье-то хриплое дыхание, надсадное, затрудненное, с постаныванием… Мэрит направила луч фонаря на расщелину, которая ранее, вероятно, была плотно занесена, забита снегом. Не самое удачное место для лежки. Фонарь дрогнул в ее руке, настолько неожиданным было то, что она увидела. Ларс включил свой – теперь они светили в два фонаря.
– Ох… Их здесь двое, – прошептал Торенсен. – И второй… он тоже ранен!
