У себя в номере Феннель разделся, лег в постель и забылся тяжелым сном.
Глава 5
Каждый день Макс Каленберг просыпался в пять утра, будто в голове звенел будильник.
Огромная кровать покоилась на круглой, приподнятой над полом платформе. Справа от изголовья отделанная деревом панель с десятью разноцветными клавишами. Каждая клавиша выполняла одно из желаний: красная закрывала и открывала шторы; желтая опускала платформу так, что богач мог перекатиться в инвалидное кресло на электрическом ходу; при нажатии на голубую откидывалась крышка люка, и перед Каленбергом появлялась чашка дымящегося ароматного кофе; черная наполняла ванную водой нужной температуры; зеленая управляла монитором, обеспечивающим прямой контакт с одной из секретарей.
В тот день, проснувшись, Каленберг нажал на красную кнопку – шторы раздвинулись, открыв низко плывущие грозовые облака, и Макс решил, что дождь не заставит себя долго ждать. Включив свет, он коснулся голубой клавиши и взял из люка поднос с серебряным кофейником, кувшинчиком молока, сахарницей и фарфоровой чашкой.
Человек, лежащий на огромной кровати, с наголо обритой головой, широко посаженными голубовато- серыми глазами, прямым носом и квадратным раздвоенным подбородком, напоминал героя кинобоевика. Каленберг спал голым, из-под простыни виднелся загорелый, мускулистый торс.
Макс выпил кофе, закурил, нажал зеленую клавишу. Экран монитора ожил: Миа – индианка – потянулась за карандашом и блокнотом. Каленберг с удовольствием следил за ее грациозными движениями. Макс любил красивых женщин и нанимал на работу только тех, кто ему нравился.
– Доброе утро, сэр. – Девушка взглянула прямо в камеру.
– Доброе утро, Миа. – Каленберг отпил кофе. – Почта прибыла?
– Ее разбирают, сэр.
– Диктовка через час. Можете позавтракать. – Выключив монитор, Макс нажал черную клавишу, наполнявшую ванну водой, и откинул простыню.
…Из прекрасно сложенного атлета Каленберг превратился в урода. Никто, кроме матери и доктора, не видел его ног, не выросших с рождения. В сравнении с развитым торсом ноги походили на два крошечных отростка, не способных поддерживать тело.
Никому не разрешалось входить в спальню, пока Каленберг одевался, а в инвалидном кресле ноги закрывал специальный полог.
Макс перебрался в кресло и покатил в ванную.
Часом позже, помывшись и сделав зарядку в спортивном зале, примыкавшем к ванной, он вернулся в спальню. Завернув нижнюю часть тела в легкую ткань, Каленберг надел белую рубашку, закрыл полог и поехал по длинному коридору в кабинет.
Не успел он проехать и пары ярдов, как навстречу выскочил гепард. Гинденбург! Лучший друг Макса, его постоянный спутник. Каленберг остановил кресло, подождал, пока большая кошка приблизится, затем почесал зверя за ухом, гепард заурчал. Двойные двери открылись автоматически, и Каленберг въехал в просторную светлую комнату, одну из стен которой полностью занимало окно.
Не выходя из-за стола, он мог видеть нежно-зеленые лужайки, цветочные клумбы, далекие джунгли…
Корреспонденция уже лежала на столе, с наклейками разного цвета, определяющими важность той или иной бумаги. Перед сном Каленберг обычно намечал распорядок следующего дня. Макс нажал зеленую клавишу и, как только на экране монитора появилось лицо Миа, начал диктовать.
– На сегодня все, Миа, – подытожил хозяин через час. – Где Хо-Лу?
– Ждет, сэр.
– Она понадобится мне через тридцать минут.
Каленберг быстро просмотрел письма, принял решения, способствующие увеличению его и без того огромного состояния, и снова включил монитор.
Его терпеливо ждала вьетнамка, похожая на экзотический цветок. Каленберг поздоровался, начал диктовать.
К десяти утра с делами было покончено. Несколько минут Макс сидел, поглаживая шелковистую голову Гинденбурга, затем нажал кнопку селектора:
– Зайдите!
Через секунду раздался стук в дверь, Джулио Так – личный помощник – вошел в кабинет.
Рожденный от итальянки и чеха, высокий, стройный, с копной черных волос над глубоко посаженными горящими глазами, Так еще в детстве выказал редкие математические способности. Поступив на работу в швейцарский банк, Джулио быстро доказал, что он – финансист от Бога. Когда Каленберг попросил одного из директоров банка подобрать ему помощника, тот, не колеблясь, рекомендовал Така.
Тогда Каленберг уже увлекался своей коллекцией. Переговоры и организация краж отнимали немало времени. Через полтора года Макс решил, что эти заботы можно переложить на Така, уже доказавшего беспредельную преданность хозяину. Так не только справлялся с деликатными поручениями, но часто сам вносил дельные предложения и указывал Каленбергу на открывающиеся возможности, которые хозяин упускал, будучи занятым другими делами.
– Доброе утро, сэр. – Так поклонился.
– Присядьте. Есть ли новости о наших гостях?
– Да, сэр. Трое из них несколько минут назад прибыли в «Ранд интернэшнл». Феннель приехал еще вчера. Из Парижа. Некий Сэм Джефферсон, владелец гаража, купил им необходимое снаряжение. У меня есть список. В аэропорту их сфотографировали. – На стол лег пухлый конверт. – Женщина весьма привлекательна.
Каленберг мельком взглянул на мужчин, довольно долго изучал фото Геи.
– Кто она? – Макс не поднял головы.
– Досье в конверте, сэр.
– Благодарю вас, Так. Увидимся позднее.
После ухода помощника Каленберг снова взял фото Геи, затем отложил снимок в сторону, внимательно изучил четыре досье, список купленного снаряжения, сведения о лагере и о вертолете, переброшенном туда днем ранее. Убрав документы в конверт, Макс задумался.
Приняв решение, Каленберг включил электродвигатель кресла и, щелкнув пальцами Гинденбургу, выкатился в сад на получасовую прогулку. Кошка кралась рядом.
После прогулки Макс просмотрел поступившие бумаги, перекусил, вызвал Така.
– Сколько я заплатил за перстень Борджа? – Каленберг прищурился.
– Шестьдесят тысяч долларов. Мершель купил его за двести пятьдесят тысяч. Мы получили его по дешевке. За возвращение перстня Мершель обещал Шалику полмиллиона. Перстень – украшение коллекции сокровищ Борджа.
– Пожалуй, перстень надо вернуть, – хмыкнул Каленберг, изучая Така. Помощник промолчал, не понимая, к чему клонит его хозяин. – Но четверым мерзавцам придется попотеть. – Так кивнул. – Почему бы не пустить их сюда? Женщина, несомненно, хороша. Интересно, действительно ли Феннель сможет проникнуть в музей? Надо их поощрить для начала. Детали проработаете вы.
– Хотите, чтобы они ушли с перстнем, сэр?
– Войти им будет легко, а вот выйти… Если они выберутся из поместья, перстень останется у них. Повторяю, если им удастся вырваться. – Каленберг взглянул на помощника. – Понимаете?
– Да, сэр.
– Итак, мы пустим гостей в поместье, но воспрепятствуем уходу. Думаю, крокодилы не станут возражать.
Глаза Така сузились.
– Вы хотите дополнить рацион тварей?
– Если гости увидят музей, а потом начнут болтать лишнее, могут возникнуть осложнения. Того и гляди, Интерпол взбесится. Ватикан до сих пор не смирился с пропажей бюста Юпитера. Как тому бродяге удалось его вынести? Право, Интерполу не обязательно знать, что выставлено в моем подземном музее.
– Мне показалось, вы намерены вернуть перстень Мершелю?
