Оскарссон ощупал гладкий металл и прочитал надпись. — Мы тебя, папа, оставим ненадолго, устраивайся, — сказал Гуннар. — А может, вздремнуть захочешь.
— Когда на кухне закончат, будем пить чай, — сказала Ильза. — И спускайтесь вниз, когда захотите.
Оскарссон кивнул. К окну было повернуто кресло-качалка. Он подошел и сел, глядя на воду, все еще держа в руке маленький кубок Эббе. Он чувствовал себя, как на другой планете. Его-то жизнь прошла на южном побережье Швеции, среди знакомых лиц, мест и лодок. Здесь, в этом незнакомом доме, в этом месте, он чувствовал себя чужаком. Даже сын и невестка казались чужими. Его взгляд устремился за окно, над водой, мимо скалистых островов, в открытую Балтику. Только вода оставалась знакомой. Вода и гнев. Он держал маленький золотой кубок и убаюкивал его. И гнев этот никогда не оставит его, если только он сам не утолит его. Слезы навернулись на глаза и потекли по обветренному, но бледному теперь лицу. Первый раз он заплакал. Но больше не должен.
Глава 8
Рул сидела в своем офисе и мрачно разглядывала комнатные растения, сохнущие на подоконнике. А за окном, на полях Вирджинии буйство зелени словно насмехалось над ее бесплодными усилиями. Она не помнила названий этих растений, хотя Молли, секретарь их отдела, чья небольшая комнатка походила на Национальный ботанический сад, и уверяла ее: «Даже тебе не удастся их загубить».
Вранье. Она чувствовала, что ее пристальный взгляд выделяет какое-то невидимое токсичное вещество, удушающее растения, к несчастью, оказавшиеся поблизости. И эта способность все засушивать на корню распространилась, как ей казалось, и на саму работу, поскольку все ее изыскания по поводу Майорова, очевидно, пришли к летальному исходу. Она изнасиловала компьютерный банк данных, подняв информацию аж со времен основания управления, с начала пятидесятых годов. Кроме этого оставались лишь досье времен второй мировой войны. В тридцатых годах, когда Сталин начал выкашивать Красную Армию и коммунистическую партию, только Государственный департамент и армия проводили работу, подобную разведывательному анализу; при этом каждого интересовал только мгновенный результат, и Бог знает, где теперь эти записи.
Ей не удавалось вычленить ни одного нового факта о Майорове, кроме тех, что она уже представила на совещании ЕКСОМ ДВА. И хотя эта информация была выдана в качестве закуски, никто, оказывается, и не проголодался. Она направила дубликаты запроса в Управление Национальной Безопасности и в Разведывательное управление министерства обороны США, ожидая хоть каких-нибудь данных, но ответом было молчание. Она беспорядочно разбирала телетайпные сообщения и отчеты на своем столе. Она уже все утро потратила на это исследование и теперь оказалась перед лицом необходимости перечитать весь накопившийся материал, чтобы отобрать хоть один нужный факт из сотен случаев, досье и историй. Если бы знал какой-нибудь автор триллеров, чем занимается разведка девяносто процентов времени: чтением, запоминанием, ассоциациями, анализом и, случайно, открытиями. В такое утро она обычно начинала тосковать по работе за рубежом, где, по крайней мере, были живые контакты. В ее открытую дверь слегка постучали.
Она подняла глаза и увидела мужчину, которого почти не знала. Звали его Мартин, один из тех людей, которыми кишмя кишит Управление и которые занимаются Бог знает чем.
— Доброе утро, миссис Рул, — произнес этот мужчина. — У меня есть кое-что, о чем вы спрашивали.
Он показал большой коричневый конверт.
— Заходите и садитесь, — сказала Рул, довольная, что хоть чем-то может отвлечься. — Что там у вас?
Мартин выудил из конверта фотокарточку.
— Снимок со спутника, три дня назад, латвийское побережье.
Бог ты мой, что же такое она запрашивала о Латвии?
— Позвольте взглянуть, — попросила она, собирая телетайпы и отчеты и убирая их в ящик, но не закрывая стол.
Мартин выложил перед нею фотографию.
— Это южная часть города Лиепая.
— М-м-м, — сказала Рул.
— Это похоже на приливное озерцо, если не считать, что в Балтике не слишком сильный прилив и отлив. И здесь как раз выход в море, — показал Мартин.
Рул ткнула в группу строений, обступивших берег озера.
— Это похоже на территорию колледжа, — сказала она, рассматривая фотографию. — А это не док здесь, с маленькими лодочками? — она показала на берег.
— Ну да, похоже на портовый бассейн. Ну просто симпатичные лодочки. И максимум, что можно предположить — многопрофильный спортивный комплекс. — Мартин указал на некоторые точки на фотографии. — Теннисные корты, трек, футбольное поле, весьма обширное. Сфотографированы и пара дюжин бегунов по кругу, и совсем неспортивные пешеходы в армейской и военно-морской форме. Мы даже смогли различить звания некоторых из них.
— Похоже на тренировку подразделения, — Рул обратила внимание на группу людей, выстроенных в шеренги.
— Нет, это бегуны, — ответил Мартин. — Они все одеты в теплую одежду.
Рул кивнула.
— Ну а где здесь то, о чем я просила?
Мартин указал на парковочную площадку рядом с одним из строений.
— Экзотический автомобиль. «Мерседес», 380 или 500 SE, седан, цвет серебряный металлик. У Советов нет такого цвета для машин, и, если не считать германского посольства в Москве и их консульств, бьюсь об заклад, других таких автомобилей в Советском Союзе не больше трех. Кто бы на нем ни ездил, но он отверг такие лимузины, как «чайка», или «ЗИЛ» в пользу зарубежной модели. Если даже не думать о том, где он взял эту машину, то остается вопрос, кто же он такой, чтобы разъезжать на ней?
Рул уставилась на автомобиль.
— Жаль, что вы не можете сверху разглядеть номерные знаки, это бы нам кое-что дало. Послушайте, давайте попросим НСА[6] снять под другим углом это место. Мне бы хотелось увидеть входы в здания — может быть, даже какое-нибудь лицо — и я должна узнать, кому принадлежат эти автомобильные номера. У Советов все номера расписаны по полкам — зарубежный дипломат, торговый представитель, журналист, член ЦК — и город, где номер зарегистрирован.
Мартин пожал плечами.
— Я понятия не имею, когда следующий спутник будет пролетать над этим местом, и у меня нет такой власти, чтобы попросить их снимать. ЗДР, то есть Никсон, мог бы сделать это.
— Конечно. Ну тогда я передам запрос. Огромное спасибо, Мартин, это первый прорыв у меня в этом направлении. Правда, оно может никуда и не вести, но кто знает? Вы можете оставить это мне?
— Ну конечно, только мне нужна расписка, чтобы вложить ее в досье вместо снимка.
Рул написала расписку, указав номер досье и дату фотографии, и Мартин удалился восвояси. Она надиктовала запрос в НСА за подписью Алана Никсона и обычный запрос по линии СОЦРАЗ, социальной разведки, по городу Лиепая, и отдала их перепечатать своему секретарю.
— Сделай это сейчас, хорошо, Джефф?
Какой-то шутник из отдела кадров выделил ей в секретари мужчину. Ему это нравилось еще меньше, чем ей.
— А разве тебе сначала нужен не еженедельный отчет? — заныл он, показывая на то, что уже было в пишущей машинке.
— Нет, Джефф, пожалуйста, сначала это, и если ты будешь торговаться, я пропущу запуск спутника, так что отставь это, хорошо?
Он вздохнул и вырвал лист из каретки.
Рул вернулась к своему столу и уставилась на фотографию. Она не могла избавиться от ощущения, что это городок колледжа, но ее уже вела интуиция. Слишком много тут было домиков, как раз таких, в которых
