испытанным бойцам любые паузы только на руку; молниеносно извлеченные мечи парировали первые удары и нанесли ответные; один из бандитов застонал и упал, а другой вынужден был перебросить меч из раненой руки в пока еще целую. Бандиты поняли, что напоролись отнюдь не на мальчиков для битья, и взялись за дело по-настоящему. Карлехар и Фишур встали спина к спине и отчаянно отражали град ударов, но было видно, что долго им не продержаться.
— Эх… если бы… Рангар был… сейчас здесь… — на выдохах проговорил Карлехар и вдруг поскользнулся, отражая сильный и коварный выпад (разбойники оказались отнюдь не дилетантами в фехтовании), и в это время удар другого бандита достал его, лезвие пробило кольчугу и глубоко вошло в грудь Карлехару. Мир потемнел и покачнулся в глазах генерала, он упал на одно колено и уже был готов принять смерть… но в это время произошло нечто, оставшееся за гранью восприятия не только разбойников, но и Фишура с Карлехаром.
Впрочем, Фишур кое-что уловил: мгновенная тень перечеркнула пространство боя, и все семеро нападавших медленно осели на мостовую и застыли в разнообразных позах; Карлехар упал на второе колено и зажал рукой рану на груди; Фишур сорвал с головы капюшон и попытался быстро осмотреться, но не успел даже головы повернуть, остановленный поразительно знакомым голосом, звеневшим неприкрытой радостью:
— Кажется, я вовремя, друг Фишур, а?
Друзья не успели даже как следует обняться, потому что с глухим сгоном, ни с улыбкой на устах Карлехар упал навзничь. В мгновение ока Рангар очутился рядом, опустился на колени, подложив руку под голову.
— Рангар… умница… нашел-таки нас… Я верил, верил, что мы еще встретимся… — Голос Карлехара медленно перешел в шепот, из ужасной раны на груди толчками выплескивалась кровь.
— Фишур! — Голос Рангара прервался. — Ну сделай что-нибудь, ты же знаешь магию! Я умею снимать боль и еще кое-что, но совсем не знаю, что делать с такими ранами!
Фишур тоже опустился на колени возле Карлехара и скороговоркой забормотал заклинания. Вначале казалось, что он добьется успеха: кровотечение уменьшилось, и Рангар уже вздохнул с облегчением, как вдруг в груди Карлехара словно плотину прорвало, и фонтан алой крови выплеснулся наружу.
— Нет! — простонал Фишур в отчаянии. — Моих знаний не хватает! Я ничего не могу поделать! О небо, если бы здесь оказался Ольгерн Орнет!
И еще раз поразительно знакомый, но уже другой голос разорвал густую ткань ночи:
— Я здесь, друзья мои! — И гранд-маг Ольгерн Орнет собственной персоной вынырнул из темноты, склонился над распростертым телом Карлехара… бело-голубые искры жизненной энергии кья, сорвавшись с кончиков его пальцев, пунктирами прочертили пространство…
— Ты ли это, мой друг… глазам своим не верю! — Карлехар начал говорить гаснущим шепотом, но уже к концу фразы голос его заметно окреп.
— Я, я… — проворчал гранд-маг, широко улыбаясь, и, не удержавшись, прикоснулся к Рангару, словно желая удостовериться, что перед ним живой человек, а не бесплотный дух. В его взоре удивление перемешалось с восхищением, но произнес он вполне буднично, утирая со лба выступивший пот:
— Вы не находите, Рангар, что здесь чертовски душные ночи? — на что воспрянувший духом Фишур отреагировал мгновенно:
— Лично я не знаю лучшего средства от духоты, чем холодное пиво!
Жизнь капля за каплей возвращалась к Карлехару, и вскоре он уже мог идти, заботливо поддерживаемый с двух сторон Фишуром и Ольгерном. Рангар шагал сбоку и чуть сзади с обнаженными мечами в руках, охраняя друзей. Еще одной разбойничьей шайке зашла в голову дурь напасть на них; Фишур и Ольгерн даже не шелохнулись, с удовольствием полюбовавшись на результат работы Рангара — валявшихся в живописном беспорядке «рыцарей удачи» (самой работой любоваться было затруднительно в силу ее несхватываемой глазом скоротечности). Все разбойники остались живы, но, сказывали, вынужденно сменили профессию.
— Ты что-то там говорил о холодном пиве? — осведомился Рангар, материализуясь из темноты.
— Говорил и готов повторить! — произнес Фишур с воодушевлением и выдал афоризм: — Иногда душу может согреть и мысль о холодном пиве…
Далеко не всегда хорошие мысли воплощаются в столь же достойные дела; в данном случае, однако, все получилось в лучшем виде, и вскоре друзья очутились подле круглосуточно работающего заведения с многообещающей вывеской «Моряк и бутылка».
— В заведениях такого рода не принято присматриваться друг к другу, — сказал Ольгерн Орнет, — что, безусловно, нам на руку. Единственное исключение — наш друг Рангар, который сейчас почти что народный герой.
— Нельзя, чтобы меня узнали, — произнес Рангар озабоченно.
— Нельзя, — согласился гранд-маг, — поэтому мне придется принять определенные меры…
После нескольких замысловатых заклинаний просто из воздуха материализовался сундук с разнообразной одеждой.
— Выбирайте! — Ольгерн небрежно махнул рукой в сторону сундука.
Рангар надел кожаные куртку и штаны, которые любили носить докеры, натянул сапоги и водрузил на голову шляпу, надвинув ее на самые глаза. Мечи прицепил к поясу. Наряд довершил серый неброский плащ.
— Отлично! — одобрительно кивнул гранд-маг. — Пожалуй, даже внешность менять не надо. Ну что, идем?
Друзья направились к входу в таверну. У самой двери Ольгерн Орнет, не оборачиваясь, щелкнул пальцами, и сундук исчез — очевидно, туда, откуда появился.
Внутри таверна, как и многие подобные заведения, представляла собой обширное, слегка вытянутое помещение с возвышением, на котором восседал хозяин, похожий на типичного головореза-боцмана с типичной пиратской шхуны. Между столиками туда-сюда сновали смазливые официанточки в достаточно рискованных нарядах. Света здесь было мало, зато вдоволь пива и рн'агга, посему имели место шум и попытки нетрезвого пения, перемежавшиеся хриплыми выкриками повздоривших матросов и смачными хлопками более лирически настроенных посетителей по тугим ягодицам пробегающих мимо официанток.
Народу было много; друзьям пришлось даже немного подождать, пока одна крепко выпившая компания мореходов с нестройным пением покинула таверну, и сесть за освободившийся стол. Тут же на них со всех сторон, как стая тикирьяков на добычу, накинулись официантки: одна собирала грязную посуду, другая протирала стол, третья скороговоркой перечисляла блюда и напитки, четвертая стряхивала с плащей как существующие, так и воображаемые пылинки, пятая раскладывала относительно чистые салфетки, шестая расставляла приборы; при этом все они ухитрялись улыбаться и строить глазки.
— Ти-ха! — гаркнул Фишур, более других знавший, как надо себя вести в подобных ситуациях. — Принести: мясо по-вендийски, запеченного в тесте семгаря, салаты, пива побольше… ну и рн'агга, разумеется.
Официанток как ветром сдуло, но не прошло и двух иттов, как они появились вновь, на этот раз чинной процессией, и каждая несла на подносик с нечто невообразимо аппетитное на вид и необычайно вкусно пахнущее. Самый большой поднос занимали напитки.
Фишур потер руки и смачно цыкнул зубом:
— Э-эх, сейчас по-настоящему отметим встречу!
Однако, когда были налиты первые рюмки, встал Рангар и тихим, звенящим от волнения голосом произнес:
— Я не знаю большей части ваших ритуалов, друзья мои, но по ритуалу… точнее, обычаю моей родины, я предлагаю выпить за моего друга и друга всех сидящих за этим столом, безвременно павшего смертью героя Тангора Мааса из Тиберии и нашедшего вечный приют в Холодном ущелье Северного тракта. Вечная ему память и пусть земля Коарма будет ему пухом!
Ольгерн, Карлехар и Фишур тоже встали.
— Пусть душа его обретет вечное блаженство на небесном острове Таруку-Гарм, — чуть дрогнувшим
