— Отец болен, — повторил он минуту спустя мистеру Тану.
— Что? Опять отец болен? — недовольно переспросил мистер Тан.
Да, чуть не сказал Куан Мэн, только теперь он действительно болен. Он прикусил язык.
— Он серьезно заболел. Потерял сознание.
Куан Мэн прыгнул в такси. Он никак не мог собраться с мыслями. Не знал, что думать. Кэй сказал — без сознания. А вдруг отец уже умер? Куан Мэн отогнал от себя эту мысль. Не может быть. Выглянул в окошко мчащегося такси — мир был все таким же, ничего не изменилось. Не может быть, думал он, не может быть. И твердо знал — может.
Лифт никак не шел. Куан Мэн нажимал и нажимал кнопку вызова. Когда он наконец спустился, Куан Мэну показалось, что автоматическая дверь открывается медленней, чем всегда. Нажал кнопку восьмого этажа, лифт пополз вверх. Остановился. Куан Мэн выскочил из кабины, помчался вниз на свою площадку, перескакивая через ступеньки, и влетел в квартиру.
Из спальни выходила мать — глаза у нее распухли от слез.
— Мэн, ну что же нам теперь делать?
— Как он, ма? — осторожно спросил Мэн.
— Лежит и не двигается. Зайди к нему, Мэн, посмотри.
Он неловко погладил мать по плечу.
Раздвинув жиденькую портьеру, Куан Мэн вошел в спальню родителей. Отец лежал на двухспальной кровати в позе спящего человека. У постели сидела жена дяди Чеая.
— Мэн, наконец-то ты пришел, — вздохнула она.
— Ну как он, тетя?
— Тихо лежит, как видишь, — почти прошептала она. — И ни разу не шевельнулся.
Куан Мэн подошел поближе, дотронулся до отца. Ему показалось, что отец уже умер, так неподвижно было его тело, но потом он увидел, что отец дышит, медленно и глубоко. Тогда Куан Мэну стало казаться, что отец спит, что он может разбудить его. Дотронулся до отцовского лба — лоб был прохладным и липким. Куан Мэн почти отдернул руку и знаком показал тетке, что уходит.
Мать сидела на диване. Выражение отчаянной безнадежности застыло на ее лице. Младшие девочки сгрудились вокруг нее. При виде Куан Мэна они подняли к нему перепуганные мордочки.
— Вызвали доктора? — спросил Куан Мэн.
— Доктор Шивам уже в пути, — ответил Куан Кэй.
— Ма, ты можешь рассказать мне, как это произошло? — мягко попросил Куан Мэн.
— Вернулся с работы перед обедом, сказал, что ему нездоровится. Я ему говорю тогда — ты отдохни немного, я думала: отдохнет, и все пройдет. Отец согласился. Потом сели обедать, отец почти ничего не ел, а потом сделалось вот так, как сейчас: он читал газету и вдруг упал на лицо. Сознание потерял. Пришлось звать на помощь, чтоб его в спальню перенесли. С тех пор он так и лежит.
— Надо дождаться доктора, — заявил Куан Мэн. — Где же это он? Пора бы ему уже прийти!
— Доктора всегда так заняты, — вздохнула мать.
— Ну и что? Разве не сказали доктору, что отцу плохо?
— Я все сказал! — заторопился Куан Кэй. — Я бежал всю дорогу до больницы! Я сказал, что нужно срочно!
Будто услышав их, в дверь вошел доктор Шивам. Он сразу начал распоряжаться, и семье стало легче от одного его присутствия. Доктор пошел в спальню смотреть больного. Куан Мэн помог ему раздеть отца. Закончив осмотр, доктор сказал Куан Мэну, что с отцом случился удар.
— У него сильная гипертония, — пояснил доктор Шивам и добавил, что больного нужно везти в больницу. Он сказал, что пойдет договариваться насчет перевозки.
— Это очень серьезно, доктор? — решился Куан Мэн.
— Пока трудно сказать.
— Он умрет?
Мать и сестры всхлипывали.
— Ничего пока не знаю. Нужно немедленно отправить его в больницу.
Доктор торопливо ушел, и женщины разрыдались. Куан Мэн приказал им перестать и собрать все, что отцу может понадобиться в больнице. Хлопоты могли отвлечь их от горестных мыслей. Все равно ничего не поделаешь — нужно только ждать. Он не в состоянии был думать. Мозг отказывался.
Куан Мэн поехал с отцом в больницу в машине «скорой помощи». Странная, призрачная поездка. Отец лежал в машине без сознания, а вокруг, как ни в чем не бывало, продолжалась жизнь. Куан Мэну не было ни горько, ни обидно из-за этого. В конце концов он помнил, сколько раз он сам видел «скорую» на улице, она мчалась к больнице, отчаянно вопя сиреной, а он шел своей дорогой, иногда любопытствуя, но никогда не сострадая. Вид «скорой помощи» не портил ему вечер. А сколько раз он проходил мимо похоронных процессий, бросив мимолетный взгляд. Нет, он не сердился сейчас — он был только оглушен и растерян.
Он посмотрел на неподвижную фигуру отца, лежащего на носилках под легким одеялом. Больничное одеяло, окутав отца, сделало его чужим и незнакомым. Куан Мэн пожалел, что не догадался захватить из дому отцовское одеяло. Впрочем, не все ли равно, отец ведь без сознания. Он не мог оторвать глаз от простертой фигуры. Как плохо он его знает! Я всю жизнь провел под одной крышей с этим человеком, который лежит сейчас передо мной, но я его совсем не знаю! Мой отец. Мой собственный отец.
Умрет он? — думал Куан Мэн. Умрет — и все? И вот это была его жизнь? Умрет тихонько, без жалоб? И даже не понимая, что жизнь кончена? Куан Мэну стало больно за отца. Какую радость в жизни знал он? Что он получил за все свои старания? Фотографию на кухонной стене. Ничего не скажешь — жалкое вознаграждение. А как он беспомощен сейчас. Нельзя, нельзя, чтобы смерть была такой! — вдруг яростно подумал Куан Мэн. Чтобы не было в ней ни драматизма, ни жеста. Чтобы протеста и того не было бы. Просто так — без всякого смысла.
Машина влетела в больничный двор, остановилась у приемного отделения, носилки выдвинули, подхватили, поставили на каталку и увезли на осмотр. Осмотр продолжался недолго — носилки выкатили, покатили по длинному коридору, поставили в лифт, подняли наверх, потом по другому длинному коридору привезли в палату. Здесь больного передали на попечение палатной сестры.
Куан Мэна отправили в регистратуру оформить больничные документы на отца. Он подписывал какие-то бумаги, заполнял бланки и думал — сколько мороки. Вот где забываешь о болезни. Пока Куан Мэн ожидал еще каких-то бумаг, он рассматривал очередь, скопившуюся перед кабинетом врача. Некоторые явно попали в уличные аварии. Куан Мэн увидел человека, голова которого была кое-как обмотана пропитавшейся кровью тряпицей. Вид больных и раненых вызвал приступ слабости у Куан Мэна. Его поташнивало. Да еще родственники бледные, встревоженные. Он жалел родственников больше, чем самих больных исключая того человека с замотанной головой. У того не было ни кровинки в лице и кожа выглядела серой, как зола. Куан Мэну хотелось закричать: да посмотрите же, ну обратите же внимание на него! Почему доктора не примут его без очереди?! Но Куан Мэн молчал и молча заполнял бумажки, касающиеся его отца.
Потом Куан Мэн поднялся в палату. Перед дверью жались мать, тетка, братья и сестры. Они сказали, что в палате сейчас доктора смотрят отца. Куан Мэн передал палатной сестре заполненные бланки и стал ждать вместе со всеми. Никто не разговаривал.
Наконец один из врачей вышел из палаты и подошел к ним.
Не надо волноваться, сказал доктор, потому что волнение не поможет больному. Делать пока ничего не нужно, нужно набраться терпения и ждать. Только время покажет, что будет дальше. И не лучше ли им отправиться домой? Делать пока ничего не нужно. Куан Мэн поблагодарил врача. Мать заявила, что она все равно останется с отцом, и попросила Куан Мэна увести детей домой. Они могут прийти вечером, в посетительские часы. Куан Мэн не стал спорить и повез всех домой в такси.
Дома он принял душ и переоделся. Сел на диван, взял «Ивнинг мейл» и попробовал читать. Не читалось — даже комиксы были неинтересными. Взял одну из книг Бун Тека, но сосредоточиться на Сартре оказалось еще трудней. Квартира была странно пустой и очень просторной. Младшие тоже почувствовали это — они испуганно притихли, почти не разговаривали между собой, а если говорили, то полушепотом. В пять часов старшая из девочек, Сюи Лин, которой еще не было пятнадцати, по собственному почину
