Он хлопнул в ладоши, иллюзия исчезла, и все встало на свои места.
Тетушка Артанис постояла немного, и спросила:
– Я все же не поняла, какой же это подарок? Запах гари? То, что вы чуть не довели меня до сердечного приступа? Где же подарок?
Чародей огня усмехнулся, – словно аристократ при виде деревенской торговки, которая боится, что товар у нее взяли, а деньги не заплатят.
Он протянул огненный рубин на золотой цепочке.
– Таких камней, – сказал барон Фламенгард, – в мире больше нет; это семейная реликвия. Если ты выйдешь за меня замуж, прекрасная Франсуаза, тебе никогда не будет холодно. Он согреет тебя в мороз, осветит твою дорогу во тьме. Но обрати внимание; если откажешься выйти за меня замуж, смотри на обороте.
Баронесса с подозрением перевернула рубин.
Там было написано: «срок годности 1 (одна) неделя».
Тетушке Артанис этот претендент не понравился; если что-то его рассердит, подумала она, так Фламенгард возьмет, и все сожжет.
Саламандер протянул баронессе простенькую коробочку, скорее всего, даже из картона.
Подарок явно не произвел впечатления на тетушку.
– Не спешите огорчаться, – наставительно сказал проконсул. – Откройте.
Баронесса послушалась, и увидела, что там, на бархатной мягкой подкладке, лежит большое семечко.
– Если ты выйдешь за меня замуж, дорогая Франсуаз, – произнес Саламандер, – то в тот же день мы с тобой посадим это семечко, и из него вырастет денежное дерево. Каждую неделю оно будет приносить тебе семь золотых волшебных монет.
Он раскрыл лапы, и меж ними завился вихрь ярких, сверкающих динаров.
Тетушка Артанис метнула пламенный взгляд, в сторону незамужних дев, и быстро позатыкала им в рот слова о дожде.
– Но предупреждаю сразу, чтобы не было потом никаких обид, – продолжал Саламандер, и желтые пятна забегали по его телу. – Если ты мне откажешь, не вздумай сажать семечко; дерево вырастет, но монеты на нем будут фальшивыми, и в казне твоего отца, или твоей собственной, каждый десятый динар станет глиняным черепком.
Тетушка Артанис была несколько осалена.
Однако, если рассудить, иметь такое дерево тоже бы было неплохо.
А тем временем Джоуи, прыткий юнец с толстыми щеками, не терял времени даром.
Подхватив под локоточки двух девиц на выдание, он рассказывал им какие-то смешные истории, наклоняясь к нежному ушку то одной, то другой.
Тетушка Артанис, видя его заигрывания с перезрелыми дамами, хотела помешать ему делать авансы, но потом подумала, что смотрины и так идут немного не в ту сторону, и поэтому оставила его резвиться; однако твердо решила, что когда все это закончится, лишит его или прогулок, или заставит неделю полоть сорняки на огороде.
Хранитель Кладбищенских угодий протянул Френки маленький кошелек и сказал:
– Не думай, что он пустой. Мешочек волшебный; в него ты сможешь прятать кладбища. Когда тебе понадобится союзники, открой его, и сразу же на том месте, где идет бой, появится погост, который принадлежит тебе, и все его жители – зомби, призраки и гхоулы, – станут твоими. Я не буду столь жадным, как остальные женихи. Выберешь ты меня или нет, этот кошель и все его волшебные свойства останутся с тобой.
Глава 4. Пропасть Двухглавых
Мою гондолу тряхнуло.
Мифриловые жилы начали рваться.
Я не мог увидеть сам трос, на котором висела моя корзина, – зато прекрасно мог рассмотреть, что происходит с моими спутниками.
Скоро веревки лопнут, и мы упадем.
Гондолы начали скользить медленнее, потом остановились.
– Скажите спасибо своему другу эльфу, – сказал Уильям Шекспир.
– Ты еще кто? – рыкнул Огненный маг, – точь-в-точь, вивверна, почуявшая запах гриффина.
Перед нами явилось лицо волшебника.
– Твоих рук дело? – недобро спросил маг Холода.
Шекспир ответил с укором:
– Я делаю все, чтобы вас спасти. Но это непросто, – магия Харубея надежно запечатала подземелье. Мне с трудом удалось ее обойти…
– Мы сами.., – вступился Огненный.
Уильям прервал его:
– Знаю, что ты хочешь сказать. У вас хватило бы своих заклинаний. Но ты ошибаешься. Думаешь, Харубей не подумал об этом?
Маг Холода хотел было возразить, но потом понял, что Шекспир прав.
– Ваши чары действуют, пока вы кидаетесь друг на друга. Но против Подземелья они бессильны. К тому же, я не смог убрать Бубновую даму. Харубей умер слишком рано, и я не успел…
– Ты здесь про длинноухого тер, – напомнил Огненный.
– Он меня не послушал.
Гондолы тряхнуло вновь.
Ледовик вцепился в поручни, и удержался с трудом. Я посмотрел наверх, и увидел, что еще одна из жил лопнула; мифриловый трос порвался наполовину.
– Вес, – пояснил Уильям. – Канат вас не выдержит.
– Ах ты тролль, – воскликнул маг Огня. – Ты сам поставил заклятия на платформы, чтобы нам ноги поотрезало?
– Конечно! И ради вашей же пользы. Ну что такое пара минут мучений? Выйдя из подземелья, вы могли сразу же излечиться. Но эльфу ведь не терпелось; слишком он добрый, ему бы каждую сиротку поцеловать.
В голосе Шекспира зазвучала искренняя печаль.
– Теперь ваш вес больше нормы; гондолы не смогут двигуться дальше, а трос очень скоро лопнет. Решайте, как вам хочется умереть, – от бубонной чумы, или там, в ущелье Двухглавых.
– Проклятый эльф! – люто закричал Огненный. – Дай только до тебя добраться. Уши оторву и в ноздри засуну!
Он сразу осекся, – поняв, что не сможет.
Ледяной маг казался невозмутимым.
Но я знал, что его мозг лихорадочно работает, пытаясь найти решение.
– Билли, – произнес я. – Хватит пургу-то гнать. Ты наверняка все это предусмотрел. Говори.
– Невежливо обращаться так к человеку, который пытается вас спасти, – обиделся чародей. – Я ведь только…
– Ты не человек, а желе из баночки, – сказал маг Огня. – Так что рожай быстрей.
– У вас остался только один способ, чтобы спастись, – ответил Шекспир. – В полу есть потайное отделение… Да.
Огненный сразу нагнулся, и стал искать.
Ледовик не пошевелился; если там, внизу нас ожидала ловушка, – пусть в нее сперва попадется брат.
Меньше хлопот будет с подарками на Рождество.
– Палаш? – удивился маг, вертя перед собой кривое, черное лезвие. – На кой хоббит нам перочинка?
– Это же очевидно, – сказал Уильям Шекспир. – Ты должен отрезать себе левую руку.
Несколько мгновений стояла полная тишина.
