У вождя на телефоне специально в качестве звонка стояла эта чушь. Во-первых, объяснял Аркадий, это маскировка. Во-вторых же, по его теории (хоть может, не его, а взятой из какой-нибудь «запретной» книги тиражом сто двадцать тысяч), чтобы стать хорошим бунтарём, сначала надлежало толком пропитаться буржуазностью, чтобы полностью ощутить к ней отвращение. Кстати, телефон вождя был тоже призван вызывать гнев против мещанства: плоский, раскладушка, разумеется, с цветным экраном, видео – и фотосъемкой, цветом, идеально подходящим к знамени анархии, которое вождю ужасно нравилось.
– Алло, – сказал Аркадий, когда Виктор отворил дверь в комнату уныло постучавшему Алёше.
Посредине комнаты, где был натянут бельевой шнур, пацаны развесили постиранные шмотки, полотенца. Обычно Лёша это зрелище любил: тогда ему казалось, что он не в общаге – что само по себе не так уж плохо, это ж пролетарский вид жилья – а в бойо, хижине из листьев в джунглях Эскрамбрайских гор на милой Кубе. Но сегодня не было желания мечтать. Сейчас, сейчас Алешу спросят про пакет…
– Ну… да… – сказал Аркадий. – Это я.
Как будто его голос дрогнул. Или показалось?
– Так… Так… Понял… А зачем? Не телефонный?
Сто процентов дрогнул. Кто звонит?
– И вы мне ничего не объясните? А, при встрече… Хорошо… Давайте в понедельник… Ну… Ну… Ладно, завтра.
Взгляд вождя, испуганный, скакал по лицам Виктора, Серёжи, Алексея. Они молча посмотрели друг на друга.
– Это кто? – спросил Двуколкин тихо.
Парни, видимо, не знали.
– Хорошо, – сказал Аркадий. – Я приду. Хм… А? Светлые волосы. Чёрная куртка такая… э-э… с надписью «Спорт»… Да. До завтра…
Аркадий захлопнул мобильник и бледный, бессильный, упал на кровать. Две минуты молчал. Наконец, пацанам удалось «оживить» его более-менее.
– Ну, блин! Кто там? Ты, блин, скажешь иль нет? – шумел Виктор.
Аркадий бессмысленно глянул наверх, в потолок, и негромко сказал:
– ФСБ.
Виктор громко матерился, Алексей испуганно молчал, Сергей смотрел по сторонам как идиот. Аркадий повторял в который раз то, что ему сказали. По большому счёту, не сказали ничего. Тот сотрудник, что звонил вождю, даже не изволил сообщить своей фамилии. Сказал, что, мол, хотел бы встретиться. Зачем – не телефонный разговор. Решили завтра утром, в девять, на крылечке института. Фээсбэшник интересовался, как он сможет опознать вождя. Аркадий сообщил цвет своей куртки и волос. Каких-то разъяснений получить он так и не сумел.
– Пойду, – сказал Аркадий. – Я не трус. Пойду.
– Всё раскрылось нафиг, – бурчал Виктор. – Это Тартаков! Артём донёс им!
– Никакой не Тартаков, – прервал Серёжа.
– Кто тогда?!
– Откуда, блин, я знаю! Нам сейчас не это надо думать!
– Точно, точно…
– Остаётся ночь, – предложил Виктор. – У нас всё готово, так я понимаю? Значит, начинаем! Начинаем, и сейчас же!
– Ничего не начинаем!
– Это почему?
– Да потому… да потому что рано. Текст не скомпонован. И Сергей, похоже, ещё в чём-то не уверен.
– Мне ещё денёк бы…
– К чёрту! – кричал Виктор. – Мы всё сделаем сейчас! Алёха, давай тексты!
– Если выступим сейчас, то всё испортим! Да послушай меня, Виктор!
– Тсс! Потише…
– Виктор… блин… я в курсе ситуации. Сейчас начать – провал на сто процентов. Если завтра я иду на встречу, шансы есть. Конечно, я рискую, но есть шансы!
– Нету шансов!
– Прав Аркадий…
– Если бы они хотели взять его, – нежданно вклинился Алеша, – то бы взяли. И не стали приглашать на встречи. Давать время для побега.
– Лёха прав!
– Фигня! Тут по-любому дело плохо! Блин, Аркадий, вспомни, в чём там дело может быть?
– Наверно, связано с Гургеном…
– Связано, конечно!
