Однако ж дерзость тетерятника доходит иногда до того, что — трудно поверить — он уносит убитых или подстреленных тетерь чуть не из рук охотника; а при охоте с чучелами хватает с присад самих чучел и уносит их далеко, не подозревая своей ошибки. Он делает это так внезапно, что неподготовившийся стрелок редко успевает наказать хищника на месте преступления и часто посылает заряд вдогонку уже тогда, когда он в большей части бывает безвреден.
Многие любители подъездной охоты делают так, что берут вечернюю охоту и замечают, где остались на ночлег тетери; а утром едут на это самое место и находят их сразу, без проволочки времени, часто потрачиваемого для отыскания птицы. Этот способ хорош отчасти тем, что преследуемые тетери с вечера не успели плотно поужинать, а потому, взбуженные и проголодавшиеся, утром с жадностью летят на жировку, сидят крепко и ближе подпускают охотника.
Надо заметить еще и то, что косачи с начала осени и всю зиму держатся преимущественно около чистых мест, вблизи полей, по закрайкам боров; тогда как тетерки (самки) предпочитают более лес, чащу боров и любят кормиться хвойной мочкой. Эта разнохарактерность служит одною из главных причин, почему зимою косачи живут отдельными табунами от особых табунов тетерек. В смешанных же табунах косачи встречаются большею частию молодые.
Теперь мне хочется сказать хоть несколько слов о самой стрельбе из винтовок. Так как подъездная охота требует более или менее определенного расстояния, то почти все винтовки и пристреливаются на эту дистанцию. В этом случае нормой дистанции принято считать всеми охотниками 30–35 сажен, что определилось опытом обыкновенного подъезда. На эту меру тетери большею частию подпускают к себе охотника; конечно, бывают и такие исключения, что случается иногда подъехать и на 10 или 15 сажен, но это не более как случай; зато гораздо чаще приходится стрелять и за 40 или 50 сажен, если только охотник надеется на себя и на свою винтовку, потому что на это расстояние попасть в тетерю — штука нелегкая. Тут уж надо быть мастером своего дела и иметь острое зрение, ибо на этой дистанции, как бы ни был мал целик на конце винтовки, он всегда закроет собой всю тетерю и тогда приходится по необходимости выцеливать гадательно; хотя есть из сибиряков и такие фокусники, что бьют тетерь из винтовки почти без ошибки и на 60 сажен, но это уже большая редкость и здесь. Случалось не раз и мне убивать косачей на это расстояние, но большею частию на авось, по поговорке, дескать — пуля дура, виноватого найдет.
Стреляя из винтовки, по-моему, никогда не следует долго целить, что называется держать на цели, особенно в холодное время и в теплой толстой одежде. Тут поневоле от согнутия шеи кровь приливает к голове, в глазу зарябит и нацеленная тетеря начнет как бы сходить с мушки или казаться то выше, то ниже. Лучшая манера прицеливания та, когда стрелок снизу подводит по прицелу конец винтовки под сидящую на дереве тетерю, и лишь только мушка станет подходить к дичи, тотчас, не останавливаясь, надо потянуть, но не дергать гашетку (спуск).
Чтоб свыкнуться с тем ремедиумом, насколько, не дойдя снизу мушкой, потянуть за гашетку, зависит от расстояния, пристрелки винтовки и опыта.
Вообще же здесь принято, как я говорил выше, пристреливать малопульные винтовки на 30 и 35 сажен, а по этому норову, выцеливая снизу тетерю, нужно спускать курок тогда, когда мушка коснется ног сидящей тетери, — пуля будет как раз в середине птицы.
Конечно, надо свыкнуться и с той одинаковой скоростью, с которой стрелок подводит прицел. Редкий горячий охотник будет хорошим стрелком из винтовки по тетерям. Тут малейшая дрожь в руках уводит пулю в поле.
Никогда также не следует ствол винтовки держать в теплом месте, например, между ногами, под одеялом и даже держать в руках. От этого при выцеливании на морозе тотчас на стволе появится вибрация воздуха, как здесь говорят, винтовка начнет играть, отчего на прицеле тетеря будет казаться то выше, то ниже мушки, что бывает также и тогда, когда приходится стрелять тотчас после выстрела, когда ствол несколько согреется. Не следует также наружную поверхность ствола к охоте натирать маслом, от этого является, хотя малейшее, испарение — та же вибрация и те же последствия прицела. Ствол винтовки должен быть всегда сух и иметь температуру окружающего воздуха. Все эти кажущиеся пустяки имеют большое влияние при хорошей стрельбе из винтовки.
Самая неудобная штука — это стрельба против солнца, поэтому всякий стрелок в ясный день должен подъезжать к тетере так, чтоб солнце было сбоку, особенно когда оно низко на горизонте. В это же время крайне неудобен прицел и тогда, когда низкие лучи бьют по винтовке сзади. Тут случается и так, что заднюю грань мушки не видно совсем — и вот почему многие охотники закрашивают задок целика (мушки) красной краской, которая хорошо оттеняет прицел и видна при выцеливании тетерь на соснах.
Нечего, кажется, и говорить о том, что в ветреную погоду стрельба тетерь из винтовки крайне затруднительна и требует большой сноровки и навыка. Тут надо присноравливаться к темпу качания тетери; но если птицу не только качает, а болтает в разные стороны, что бывает при сильном и неровном ветре, то тут правил никаких нет, остается одна сноровка и сметливость стрелка.
Если же тянет ровный ветерок, а дерево, на котором сидит тетеря, настолько крепко, что не делает качания, то при боковом ветре, смотря, конечно, по его силе, необходимо брать на ветер, то есть выцеливать птицу не по средине, а, например, по хвосту, по хлупи; а при большом хиузе случается метить мимо тетери, что крайне неудобно и как-то неловко: точно жид из кривого ружья, но сделаешь так и смотришь — тетеря падает и считает сучки. Эта штука особенно заметна при удлиненно-конических пулях: ее дальше относит ветром, чем круглую.
Зная, что есть ученые Фомы Неверные, тем не менее я считаю обязанностью сказать о винтовках то, что дает долговременная практика. Это я хочу сказать о поронности винтовок. Одна винтовка бьет, например, птицу так, что она как растает на дереве, и безусловная смерть так моментально захватывает тетерю, что она, как клубочек, свернется на дереве и, не имея никаких конвульсивных движений, нередко остается тут же на ветке, что особенно часто случается на соснах. Возьмите такую тетерю — и я вас заверяю, что вы с трудом отыщете то место, куда пролетела пулька. И совершенно наоборот — есть такие дрянные винтовки, что всякая убитая птица долго бьется в агонии, обольется вся кровью и часто улетает с висячими из нее внутренностями или прямо с дерева, или чуть не из рук охотника.
Вообще же надо заметить, что не следует слишком жирно смазывать винтовки, — это имеет немалое влияние на легкоранность, так называемую по всей Сибири, непоронность.
Еще раз скажу, что тетери зимою несравненно крепче к убою, чем осенью. Даже к весне она крепче осеннего.
Принято в Сибири за правило, что подъезд возможен до тех пор, пока снег не хватает коня до колена; если же превышает эту границу, ездить на салазках уже крайне затруднительно и лошади скоро выбиваются из сил.
Если тетери слишком суровы и не допускают подъезда, то мне удавалась такого рода хитрость: я останавливался в виду тетерь, брал топор (который всегда должен быть с собой у охотника) и начинал рубить пни, крича песни и переезжая с места на место. Такая пауза в прекращении подъезда точно отрезвляла тетерь, они как бы приглядывались к работе, прислушивались к крику и потом начинали подпускать к себе на выстрел, тогда как до этого и погладиться не давались.
Я знал одного крестьянина, жившего в работниках, который, уезжая со двора за дровами или за сеном, брал с собой винтовку и частенько возвращался домой с помянутой кладью и с тетерями. Мне не раз приходило в голову, каким образом этот охотник бил тетерь, когда у него на простых дровнях не было никакого приспособления для подъездной охоты? Оказалось, что он был настоящим фокусником: он всегда рубил дрова там, где водятся тетери, и, завидя их, подъезжал к ним на этих простых дровнях, лежа на вязьях этого немудреного экипажа. Лишь только тетеря подпускала его в меру выстрела и, надо заметить, очень близкого, он тотчас сваливался на спину, поднимал ноги кверху, клал между носками ног конец винтовки, выцеливал и бил без промаха.
Подъездная охота за тетерями хороша и весною; по-моему, она несравненно даже лучше, чем осенью и зимою. Лучше уже потому, что в это время сама природа как-то особенно оживляет и чарует охотника, тем более после его долгой зимней спячки. Одно заунывное и вместе с тем мелодичное бормотание тетеревей чего уже стоит! А кроме того, весною нередко случается тут же убить утку, гуся и других прилетных гостей. Да, весна! весна! — сколько поэзии являешь ты в душе страстного охотника! Сколько чарующих грез производишь ты в его коротком тревожном, на один глаз, сне; сколько освежающих дум, сколько желаний возрождаешь ты в его наболевших за зиму мозгах! Каким живительным ароматическим воздухом
