получился. И вот она уже стояла, прижавшись к стенке, чтобы не упасть. Она ощутила горячее дыхание Никиты на руках, а потом и работу его языка и зубов.
– Ой!
– Что?
– Ты меня укусил!
– Извини... практика-то небольшая, да и веревки очень плотно закручены. Или я мутирую в крысу- людоеда.
– Ты щекочешь меня! – внезапно засмеялась Аксинья. – Ты лижешь мне запястья! Это очень щекотно!
– Я не лижу тебе их специально! Я пытаюсь ухватить веревку! Аксинья, не дергайся! – заразился ее смехом Никита.
– Мы как два идиота! Ой, не могу сосредоточиться...
После долгих мучений с перерывом на «идиотский» смех и вопли: «Мне больно! Ты кусаешься!», «Не дергайся!» Никите удалось освободить Асины запястья.
– Ух, наконец-то,– рухнула она на пол и принялась разминать кисти. Затем освободила ноги и посмотрела на Никиту. – Ну? Развязать тебя? Или тебе все равно, в каком состоянии умирать?
– Шутница... – буркнул он.
Асе пришлось повозиться с веревками: она боялась задеть ржавую палку, торчащую из его бока.
– Все... а теперь я постараюсь снять тебя с крючка, – провозгласила она, стараясь не думать, как это сделает.
– А ты – смелая девушка, – пробормотал он, стискивая зубы. – Но с развязанными руками, опираясь на локти, я сам справлюсь. Ты отойди немного, боюсь заплакать как девчонка.
– Я помогу...
– Нет! – Никита был непреклонен.
Аксинья осторожно отошла и тут же содрогнулась от глухого крика и ужасно неприятного, хлюпающего звука. Она обернулась и увидела Никиту, абсолютно бледного, свернувшегося на полу калачиком и сжимающего бок руками.
Ася кинулась к нему:
– Никита, ты жив? Никита, что с тобой? Отзовись! Скажи что-нибудь...
– Черт, так больно... Но уже все, отпускает... Чего разволновалась-то?
– А вдруг бы ты умер? Думаешь, охота здесь одной торчать-то?.. Все – живой человек!
– Ну спасибо, – усмехнулся он.
– Пока не за что. А вот сейчас я сниму футболку и перевяжу тебя... Не знаю, что там у тебя задето или не задето, но повязка совсем не помешает.
Сказано – сделано! Аксинья, высунув язык, сняла лыжную куртку, стащила футболку и очень неуклюже, но плотно прижала ткань к зияющей дыре у него в боку.
– Ты – медик? – Его внимательный взгляд смущал Аксинью.
– Неужели не видно, что нет? Перевязала, как курица лапой... Но кровь на какое-то время остановили...
– Спасибо, – Никита поймал ее руку и поцеловал.
– Сама галантность.
– Ой, Ася, я поздравляю тебя!
– С тем, что нас свалили в этот отстойник, но мы выжили?
– С Новым годом, – показал на свои часы Никита.
– О нет!
– К сожалению – да! Уже полчаса как.
– Здорово мы его встретили! Прямо на куче мусора. А ведь как встретишь, так и проведешь, – закатила глаза Аксинья.
– Ты хотела чего-то необычного, – напомнил раненый.
– Не до такой степени, поверь мне! Полчаса как Новый год! С ума сойти! Кстати, нас, наверное, ищут.
– Кому мы нужны?
– Говори за себя! А я ехала к маме... Она конечно же волнуется. Может быть, уже сообщила в милицию.
– Ага! А там уже сорвались прямо в новогоднюю ночь... Человек на час пропал!
– Хочешь сказать, что будут ждать трое суток? А уже потом начнут искать? Да... Трое суток мы здесь не протянем. Ты-то точно... Надо искать выход! – объявила Ася, скорее для того, чтобы себя подбодрить. Увидев, что Никита поднялся на ноги, она запротестовала: – Ты-то куда? Ты должен беречь силы, лежи и плюй в потолок. Я сама посмотрю, что и как.
– Со мной все в порядке. И я все же мужчина, нагрузка должна быть на мне.
– Не на раненом же!
Их перепалка закончилась тем, что они вдвоем прошли весь периметр помещения с мусорными отходами и убедились в том, в чем и так не сомневались. Положение оказалось безвыходным. Стены гладкие, холодные и осклизлые. Ни дверей, ни проходов не наблюдалось и в помине. Выход, он же и вход, обнаружился наверху, метрах в пяти, а в полу в нескольких местах присутствовала металлическая решетка, пропускавшая только воду. Решетки были вмонтированы в пол очень крепко, Никита каждую из них проверил на прочность. Но, даже вырви он одну из них, в образовавшееся отверстие не пролез бы и ребенок.
– Западня, – прошептала Аксинья, которую уже начало тошнить от едкого, противного запаха.
– Выход один, – поднял голову Никита.
– Но до него не добраться...
– Не допрыгнуть, это точно. Ни лестницы, ни веревки. Даже если я возьму тебя на плечи, ты не дотянешься до люка.
– А стена гладкая, как поверхность утюга, и скользкая, – добавила Ася.
– Да... не зацепиться... Следовательно, нужно искать какой-то предмет, который мы воткнем в стену, и это поможет нам выбраться.
– Когда мы осматривали помещение, я ничего похожего не видела. А что там висит на стене?
– Где?
– Вон, наверху... Ой!
– Что?
– Это же моя сумка! Она попала в какую-то нишу! Мы можем дотянуться?
– Не время припудривать носик. А телефон бандиты вряд ли оставили, да он отсюда и не возьмет.
– И все же я бы хотела ее достать.
Никита еще раз всмотрелся в находку и присел у одной из стен, упершись в нее лбом и руками.
– Вставай на мои плечи и держись.
– А твоя рана?
– Действуй!
Ася вздохнула и, сбросив ботинки, забралась на плечи Никиты, дрожа всем телом. Она балансировала, словно стояла на канате, а он поднимался – очень медленно и явно с большим трудом. Держаться ей, кроме его волос и склизкой противной стены, было не за что.
– Всё. Я встал, – сдавленно произнес Никита.
Аксинья подняла глаза и посмотрела на сумку. Вытянув руку, она поняла, что не дотягивается совсем чуть-чуть.
– Ну?! – торопил Никита.
– Подожди... В цирке еще два человека сверху встают, – облизала сухие губы Ася.
– Так то в цирке... И хотел бы я на тебя посмотреть, если бы сверху еще двое встали, – сдавленно хохотнул Никита. – Ну же, Ася!
– Сейчас. – Шальная и единственно правильная мысль пришла ей в голову.
