петард. Это тоже оказалось весьма сложным, так как Ася уже не чувствовала ног. Последние метры она ползла, замечая, что становится все светлее и светлее, так как деревья росли все реже и реже.
Наконец выползла на опушку и заметила расположенный на пригорке поселок. А здесь, в стороне от домов, многочисленная компания с пластиковыми стаканчиками и воткнутыми прямо в снег бутылками шампанского запускала салют. Каждый громкий хлопок сопровождался криками: «Ура! С Новым годом! Счастья! Любви! Здоровья! Ура!»
Аксинья в отчаянии смотрела на них и понимала, что ни на сантиметр не сдвинет свое онемевшее, окаменевшее тело. Ее разом покинули силы, как только она увидела людей.
Оставалось только кричать, что она, Аксинья, и делала:
– Помогите! Спасите! Люди!
Но она сама себя не слышала. И не оттого, что ее заглушали громкие хлопки и веселые крики. Ася потеряла голос! Так и лежала на снегу, который давно перестала чувствовать, и открывала рот, словно рыба, выброшенная на песок. Глаза застилали слезы обиды.
И тут от общей группы отделилась невысокая фигура. Это была маленькая девочка лет восьми в темном полушубке, брючках и красной шапочке с двумя веселыми кисточками. Она явно смотрела на Асю, и та слабо помахала рукой, привлекая внимание.
Девочка подошла к взрослым и тронула за руку молодую женщину:
– Мама, Снегурочка!
– Снегурочка к другим детям поехала, к тебе же приходил Дед Мороз, – ответила женщина, не поворачивая головы.
– Да вон, смотри! Она вся в снегу! Она вернулась от других детей! – Девочка нетерпеливо приплясывала.
– Где? – Наконец женщина посмотрела в указанном дочкой направлении. – О, господи! Эй! Костик! Гена! Помогите! Смотрите, там женщина!
– Откуда она? Неужели прямо из леса? Бежим! Похоже, что ей нужна помощь! – всполошились все разом.
– Ой, как нужна, – прошептала Ася, протягивая к людям ободранные и замерзшие руки.
Глава 7
– Ну, Царевна-лебедь? Снежная Королева! Как себя чувствуем? – обратился к Аксинье плотный мужчина в криво застегнутом белом халате и с близоруко прищуренными глазами.
Звали его Валерий Степанович, и был он лечащим врачом Аксиньи.
– Я у вас уже трое суток, – пожаловалась она.
– Правильно считаешь, ну и что?
– Мне бы домой...
– Вот что за народ! – всплеснул руками Валерий Степанович. – Тебе плохо здесь, что ли?
– Очень хорошо!
– Ты попала в руки к плохому специалисту? – погладил он себя по животу.
– К вам ни единой претензии! – заверила его Ася.
– Питание?
– Сносное...
– Лечение?
– Очень хорошее.
– Тебе не нравится палата? – продолжал шутливый допрос терапевт.
Ася обвела взглядом огромную палату на шестерых, которую они занимали вдвоем с интеллигентной соседкой. Четыре койки пустовали.
– Валерий Степанович, ну как тут может не нравиться? Палата большая! Воздуха много, мы с Анной Аркадьевной совершенно друг другу не мешаем.
– Тебе не дают смотреть новогодние передачи в холле?
– Конечно дают...
– До одиннадцати? – строго спросил терапевт.
– До одиннадцати, – подтвердила Ася, пряча улыбку.
– Так в чем дело, Аксинья?
– Вам заняться, что ли, нечем? – вздохнула Ася, и доктор затрясся в беззвучном смехе. – Я слышала, многие доктора в отпуске. А вы тут остались на все каникулы за главного, и все из-за того, что спиртного в рот не берете.
– Вот девчонки-болтушки!
– Так это правда?
– Правда! Отпил я свое. Восемь лет назад завязал и больше ни рюмки. А другие у нас пьют... Да и пациенты иногда жалуются, что их осматривал врач, слегка подшофе. И никто не сделает скидку, что Новый год и люди хотят расслабиться и отметить. А тут раз – такой сюрприз. То есть – я! И совсем без запаха опохмела! А мне что? Я человек не семейный, мне, наоборот, дома делать нечего. Я на работу, как на праздник.
– Почему же вы без семьи?
– А ты почему?
– Так я это...
– Все мужики – козлы? – уточнил доктор.
– Вроде того. А почему мужчины сразу же догадываются, что я про них думаю? Неужели это на лице написано?
– Совсем запущенный случай, – хмуро кивнул Валерий Степанович.
– Ну а вы-то почему без семьи? Не уклоняйтесь от ответа. Все бабы – дуры?
– Нет, совсем даже нет... Очень умная и красивая женщина десять лет назад поняла, что она достойна большего, чем жить с алкоголиком, и ушла от меня.
– Понятно... Но вы же бросили...
– Ради нее и бросил, чтобы вернулась, – кивнул терапевт.
– И?
– А говорю же, что красивая и умная. Вот за те два года, что я бросал, успела еще раз выйти замуж и родить второго ребенка – сводного братика для нашей дочери. А почему я не создал вторую семью? Даже не знаю... Сначала не хотел, потом привык жить один. В этом тоже есть свои прелести. Молоденькие медсестры, словоохотливые пациентки, – подмигнул он ей.
– На меня не рассчитывайте, – сразу предупредила его Ася.
– Да! Это я уже понял! Ты, похоже, не только ноги и руки отморозила, но и сердце!
– Валерий Степанович, а почему все-таки в палате так мало народу?
– Есть случаи экстренные, а есть плановые. Так вот, экстренные случаи никто не отменял, и они все попадают в хирургическое отделение. Тебя, когда доставили в больницу в полубессознательном состоянии, тоже осмотрел хирург, ничего своего не нашел. Какой диагноз? Истощение нервное и физическое, обезвоживание, охлаждение и самое главное – обморожение конечностей легкой степени, не требующее ампутации.
– Вы так спокойно об этом говорите! – воскликнула Ася.
– Так ведь все обошлось! И тебя доставили сюда, в терапию. В хирургии теперь, после праздников, битком. Сейчас там лежат и с бытовыми травмами, и с ножевыми ранениями, и с выбитыми зубами, и с поврежденными от неосторожного обращения с петардами глазами. Обострились язвы, желчные пузыри, поджелудочная железа. У нас же народ в рождественские каникулы отрывается так... словно потом год жить не нужно. Так что в хирургии и в некоторых других отделениях койко-места в большой цене. А у нас в терапии в это время, наоборот, затишье. Какой ненормальный ляжет на обследование под такие шикарные праздники? Даже если у кого что и заболит, все равно клиент подождет конца празднований, чтобы главное
