Рядовой.
– Если доберемся, – поправил Рокотов. – Туда еще дойти нужно… Что же касается членов семей этих самых боевиков, то, на мой взгляд, они сами свой выбор сделали. И, ежели попадут под замес, это будет не наша вина… а своеобразная расплата за желание держать дома русских или нерусских рабов. Suum cuique…
– Чево? – не понял Семен.
– Это по-латыни. Каждому свое.
– А-а, – кивнул Рядовой.
– Можно сказать, что сие высказывание есть лозунг нашего маленького отряда.
– У фрицев вроде то же самое было, – вмешался Лукашевич.
– Точно, – подтвердил Янут. – На воротах концлагерей писали. Токо по-немецки…
– Использование фашистами какого-то выражения не умаляет его достоинства, – наставительно сказал Владислав. – К тому же история – такая запутанная штука, что ни в чем нельзя быть уверенным. Может, лет через двадцать-тридцать про нас будут говорить гадости и сравнивать с эсэсовцами. А может, и нет… Мы живем в стране с непредсказуемым прошлым, правильно Задорнов говорит. Тот, который юморист… Хотя лично меня радует тот факт, что о нашей миссии не осведомлены власти. Некому будет описывать наши похождения. Если, конечно, кому-нибудь из нас не придет в голову заняться литературой…
Вася Славин почесал затылок.
– Не придет, – за всех ответил Кузьмич.
Секретарь Совета Безопасности России был худ, высок и улыбчив. Но, несмотря на его интеллигентные манеры и внешнюю открытость для пишущей братии, его словам особенно не доверяли. Сергей Петрович Иванцов умел пространно и доверительно отвечать не по существу вопроса, так что к концу его речи сущность комментируемой проблемы оставалась столь же покрытой завесой тайны, как и в начале разговора.
Для чиновника подобная скрытность, конечно же, хороша. Она позволяет маскировать за набором стандартных фраз как конкретные шаги руководства страны в закрытых от широкой общественности областях управления государством, так и собственную некомпетентность. И никогда точно не известно, что же скрывает слуга народа – то ли секретные сведения, то ли личное незнание вопроса.
В кругу доверенных лиц или в общении с Президентом Сергей Петрович резко менялся. Исчезала обезоруживающая собеседника улыбка, взгляд.становился холодным и пронзительным, пропадали устало- отеческие нотки в голосе и вялость в движениях. В такие минуты Иванцов более походил на волкодава из спецгруппы Службы Охраны, чем на утомленного кабинетной работой кремлевского чиновника.
– Что с норвегами? – сухо спросил одетый по-летнему Президент, покачиваясь в плетеном кресле и вытянув тронутые загаром ноги.
– В пятнадцать ноль семь судно отошло от причала. Будут на месте послезавтра к вечеру.
– Черт, поздно…
– Раньше никак.
– Каково твое мнение? – с Иванцовым Президент работал давно, не один десяток лет, и совершенно естественно, что при личном общении они были на ты.
– Не знаю, – Секретарь Совбеза посмотрел на залитое вечерним солнцем море. – Я в деталях спасательной операции разбираюсь слабо. У экспертов прогноз неутешительный.
– Тебе кажется, что я что-то не так делаю? – Президент сжал зубы.
– Володя, не нервничай. Твое присутствие в Североморске вряд ли что-нибудь изменит. Там и без нас достаточно начальников. Ты совершенно правильно сказал, что не стоит пугать и без того перепуганных адмиралов своим внезапным визитом.
– Теперь я не уверен, что поступил правильно, – признался Глава Государства.
– Ты что-то не договариваешь…
– Верно, – Президент положил ладони на подлокотники кресла. – Не договариваю… Сам не могу понять, что меня беспокоит. Вроде ни перед кем не виноват, но ощущения поганые, Будто подставили…
– Конкретнее можешь?
– Попробую… Понимаешь, Сережа, я ведь сразу хотел ехать, еще в воскресенье. Как чувствовал, что не все так, как доложили. Но Стальевич с министром обороны попросили подождать чуть-чуть… В понедельник опять. Но тут академики на встречу прибыли… И Самохвалов с Зотовым доложили, что они на лодку электричество и воздух вот-вот подадут. Не поехал… Вчера снова отвлекли, успокоили. А сегодня – сам знаешь. Все ведущие новостей как с цепи сорвались.
– Если сейчас поедешь, плохо получится.
– А если не поеду – тоже ничего хорошего.
– Согласен…
– Вот потому и ощущение, что подставили.
– Не у тебя одного…
– Что ты имеешь в виду?
– У меня эта мысль еще в понедельник появилась, – Иванцов откупорил бутылку боржоми. – Когда сопоставил доклад Зотова об окончании учений и реальное положение дел. Он же опытный адмирал, должен был понимать, что это не рядовая авария. Но информировал только о том, что Мценск лег на грунт. Хотя лодкам такого класса на дно ложиться не положено. Не предназначены они для этого, у них люки забора воды для охлаждения внешнего контура реактора как раз под днищем находятся. Вмиг илом забьются! К тому же там глубина-то тьфу, всего сто метров. Экипаж в индивидуальных спаскостюмах должен был всплыть. ан нет! И по причинам аварии достоверной информации до сих пор не пришло…
– Минобороны докладывает о лодке НАТО.
– Тогда где эта лодка? – Секретарь Совбеза сверкнул глазами. – У Мценска разбит нос. Значит, это не его таранили, а он таранил. По всему выходит, что чужая субмарина должна лежать рядом. А ее нигде нет. И потом – Мценск имеет водоизмещение почти двадцать четыре тысячи тонн. Ударные лодки типа Лос- Анджелес – меньше восьми. Не вяжется с тараном. Скорее мы бы потопили американцев, а не наоборот…
– Я тоже об этом думал.
– Вот именно. Что-то они химичат. Причем всем кагалом – и Сергиенко, и Самохвалов, и Зотов, и весь штаб Северного флота. А Стальевич им в этом способствует…
– Накрыли своими бомбами? – предположил Президент.
– Исключено, – Иванцов закашлялся. – У них не было стрельб по подводным мишеням, я проверял. Да и затопить Мценск бомбами – маловероятно. Я поинтересовался у Юры Москаленко… Ты, кстати, его знаешь, бывший командир атомной лодки.
Президент кивнул.
– Он говорит, что не было бы таких разрушений, – продолжил Иванцов. – Разрыв передних отсеков мог произойти из-за взрыва внутри лодки.
– Но на учениях не стреляют боевыми торпедами, это любой курсант знает.
– Двигатель, – цыкнул зубом Сергей Петрович. – Вероятнее всего, взрыв разгонного блока ракето- торпеды.
– Внутри отсека? – покачал головой Верховный Главнокомандующий. – Как такое могло произойти?
– Не знаю. Об этом следует спросить специалистов.
– Маловероятно, – с логическим мышлением у Президента было все в порядке. – Вернее, совсем невероятно. Взрыв мог произойти только внутри торпедного аппарата. Который на две трети расположен внутри легкого, а не прочного корпуса. Но тогда как повредило отсек центрального поста? И почему они не всплыли?
– Загадка…
– Это, Сережа, не загадка, – Глава Государства сжал кулаки. – Это попахивает диверсией. И если это так, то понятно, почему Зотов и компания боятся доложить всю правду.
– Получается, что некто просто поставил детонатор с таймером на двигатель одной из торпед? Заманчиво с точки зрения следствия, но практически недоказуемо. И смысл?
– Не знаю пока.
