выделяться. Так что платок мне кажется странным. Так же как и тяжелый взгляд, хотя он ни разу не взглянул на нас. Думаю, что это и есть тот самый воровской тан.
– Отлично! – рассмеялся Баюл. – Почти угадал! Это Фарг, хозяин заведения и одновременно единственная известная мне связь с воровской гильдией. Если индаинец считает, что его обидели незаслуженно, он идет в этот трактир и разговаривает с Фаргом.
– Мне трудно представить, чтобы обворованный элбан посчитал, что его обидели заслуженно, – проворчал Лукус.
– Обворованный элбан сюда и не пойдет, – вдруг серьезно сказал банги и перевернул свою чашу кверху дном.
Фарг щелкнул пальцами, передал нож подбежавшему служке и, не торопясь, подошел к столу друзей. Окинул всех взглядом, сел и уставился на Баюла.
– Вернулся? – повысил он голос, чтобы перекричать гам.
– Ненадолго, – серьезно ответил банги, и было в его голосе что-то такое, что заставило болезненно сжаться сердце Дана.
– А я уж опять хотел тебя сватать, – жестко сказал Фарг.
– Ты верен своему слову, я – своему, – ответил Баюл.
– Однако колдуешь! – процедил Фарг.
– Было, – сжал губы Баюл. – Что ж, есть в вашей гильдии, выходит, и маги. Засекли. Только я не для себя колдовал.
– Неужели кто-то нанял? – поднял брови Фарг, бросив любопытствующий взгляд на Лукуса и Дана.
– Сам нанялся, – бросил Баюл. – Считай, что жизнь свою заложил.
– Тогда перекупать не буду, – усмехнулся Фарг. – А не продешевил с жизнью?
– Не знаю, – покачал головой банги. – Только я свою жизнь на ту же чашу весов бросил, где уже лежит Эйд-Мер, долина Уйкеас, Азра, Индаин, Салмия. Туда же скоро ляжет и Свария, а там и до Империи дело дойдет.
– Что твоя жизнь в этих мерах? – скривил губы Фарг. – На этих чашках даже наша гильдия много не потянет. Эйд-Мер уже не весит ничего, долина Уйкеас пуста, Азра вот-вот захлебнется кровью. Одно мне непонятно: что на другой стороне? Аддрадд, Лигия, Адия?..
– Может так оказаться, что все мы на одной чашке, а что на другой – одному Элу известно! – негромко сказал Лукус.
– Хотел бы рассмеяться, да не могу, – сухо сказал Фарг. – Может, ты и прав, белу. Вот и наш князь словно не в себе. И дружина его распущена. Серых-то здесь немного пока, не больше двух вармов, но заправляют они так, словно их лиги и лиги. В горло гильдии пока не впились, но кусают больно.
– Вопьются, – уверенно сказал белу. – Я не питаю теплых чувств к вашей гильдии, но не позволят они никому, даже тайно, властвовать, кроме себя. Кьерды и те им служат. Серые уже заполнили Дару, взяли Эйд-Мер и скоро придут сюда.
– Да уж пришли… – пробормотал Фарг. – И подмогу призвали.
Лукус понимающе окинул взглядом пирующих пиратов, прищурился:
– Разве по своим делам они тебе не родичи?
– Разубеждать тебя не буду, – жестко ответил Фарг и повернулся к Баюлу: – Чего хотел?
– Помощь нам нужна, – прошептал, наклонившись вперед, банги. – Пока простая, а там видно будет. Следит кто-то за нами. Нанял попрошаек. Хотелось бы выяснить.
– Правила помнишь?
– Как водится, – кивнул банги и взглянул на Лукуса.
Белу выложил на стол золотой. Фарг накрыл монету ладонью, поднялся, мгновение смотрел немигающим взглядом в окно.
– Вечером, – бросил коротко и вышел из трактира.
– Ну? – посмотрел Лукус на банги.
– Вечером, – строго подтвердил банги, поднялся и положил на стол медяки. – К маяку пошли. Полдень уже, времени мало. Я тут тропку между рыбных складов знаю, уйдем от слежки, а там видно будет.
Чтобы попасть к маяку и не притащить за собой соглядатаев, друзьям пришлось сделать изрядный крюк – миновать сараи, заполненную птицами прибрежную свалку, затем попрыгать по камням на выбеленном пометом мысе, спуститься на узкую тропку и уже по ней подойти к пузатой башне с открытой площадкой и поблескивающим фонарем наверху.
– Вроде слежка отстала, – почесал затылок Баюл.
– А может, ее и не было? – усомнился Лукус.
– Была, – тряхнул головой банги. – Думаю, пока обегали по лазейкам ворота гавани, потеряли нас. Оно и к лучшему. Пошли.
Баюл с трудом сдвинул тяжелую металлическую дверь, вошел внутрь, крикнул в гулкую вышину:
– Мякинус!
Несколько мгновений не было слышно ничего, кроме хлопанья крыльев проснувшихся летучих мышей, наконец откуда-то сверху донеслось дребезжащее:
– Кто там?
– Это я, старый приятель! Банги Баюл! Помнишь, перекладывал тебе фонарь на маяке?
– Помню! – послышалось после паузы.
– Ну так ты примешь меня с друзьями? Разговор есть!
– Послушай, банги, – стал чуть бодрее голос, – какие могут быть разговоры на сухое горло?
– Обижаешь! – крикнул Баюл, звонко постучав твердым пальцем по крутому боку кувшина. – Ну так мне подниматься или как?
– Пока ты болтаешь, уже давно бы поднялся! – нетерпеливо выкрикнул невидимый собеседник.
– Пошли, – обернулся банги. – Рыбка заглотнула наживку.
Мякинус явно погорячился. Для того чтобы преодолеть узкую металлическую лестницу, закручивающуюся крутой спиралью между внешней стеной маяка и внутренней, на которую, как объяснил Баюл, опирался собственно фонарь маяка, пришлось затратить не только немалые усилия, но и время. Наконец Баюл, пыхтя и поминая демонов и их родственников, уперся головой в дощатый люк, откинул его и выкатился на смотровую площадку. Стряхивая с себя пыль, птичий или мышиный помет, за ним выбрались Лукус и Дан.
– Хотел я пожелать тепла этому дому, – недовольно пробурчал Баюл, – но, пока полз по твоей лестнице, желание подрастерял. Едва кувшин не разбил. Зачем ты заткнул окна всяким тряпьем? На твоей расшатанной лестнице в темноте можно шею сломать!
– Маяк старый, – пробурчал сгорбленный белу, жадно поглядывая на кувшин. – Стекла повылетали еще прошлой осенью, а новые казна оплачивать не спешит. А моим костям всякие сквозняки губительны. Знал бы ты, как проржавел ворот, которым я поднимаю наверх воду!
– Зачем тебе много воды? – спросил Баюл, неодобрительно оглядываясь. – Мнится мне, что с этих камней пыль не смывалась уже года три.
– Кто же здесь ее смывает? – отмахнулся Мякинус, не сводя глаз с кувшина. – Ветер поднимется – все сдует. А в шторм даже брызги сюда долетают. Да и не время теперь для уборки!
– Чем же тебе не угодило это время? – не понял Баюл. – Когда я доживу до твоих лет, думаю, мне будет все равно, какое время. Знай живи и радуйся каждому дню.
– Этот день в самом деле может оказаться радостным, – пробормотал белу, в который раз улыбнувшись кувшину, поднял слезящиеся глаза и, прищурившись, оглядел Дана, с раскрытым ртом рассматривающего мутные зеркала маяка, и Лукуса, уставившегося в голубую даль. – Только этот год радостным не станет. Я уже стар, но не настолько ослабел умом, чтобы радоваться без причины. Посмотри на гавань, банги! Со всего Айранского моря слетелись сюда пираты. Их уже вчера был варм, с утра пришла еще дюжина судов, а пока вы поднимались на маяк, бросили якорь еще две лерры! Пока их команды не покидают гавань, но не сегодня завтра пожалуют в гости к горожанам, и тогда будет не до веселья!
– Куда смотрит индаинской князь? – напряженно спросил Лукус. – Или он думает, что пираты помогут ему спастись от лигских нари?
– Князь? – нервно кашлянул Мякинус, потом поправил черную ленту в седых волосах, почесал шею. –
