— Плохо дело, ваше величество. — Эйсталф покачал головой. — Женщины тоже могут доставить удовольствие.
— У меня есть ты и Вакхо, — сказал Сколопакс. — Если мне захочется больше удовольствий, я просто не выдержу.
Эйсталф засмеялся. Сейчас каждый смеялся, когда Сколопакс изволил шутить.
Король продолжил:
— Кроме того, этот прыщ не сможет примостить свой костлявый зад на троне до тех пор, пока я жив, и вряд ли это будет волновать меня после смерти.
— Все так, — согласился Эйсталф.
Все соглашались со Сколопаксом в эти дни, к его полнейшему удовольствию. Поэтому он предложил:
— Не пойти ли нам на луг погонять мяч?
Король обожал поло. Несмотря на его преклонный возраст и объемистый живот, он был очень неплохим игроком.
— Как угодно вашему величеству, — отозвался Эйсталф. Поло не слишком увлекало его, так же как и Вакхо. Но доставлять удовольствие Сколопаксу было важнее всего.
— Да! — радостно воскликнул король. — Как мне угодно.
Вскоре он скакал по полю, как бешеный кочевник ментеше. Придворные, которым приходилось играть с ним и его фаворитами, старались изо всех сил. От этого удовольствия Сколопакса не могли оторвать никакие государственные дела. Уже год фервинги опустошали запад Аворниса, и ему приходилось посылать все новые и новые силы на борьбу с ними. Пусть войной занимаются генералы. Поло — вот что действительно было важно. И тот, кто считал по-другому, не играл с королем во второй раз.
Его лошадь обошла его последнего противника. Он взмахнул клюшкой с силой человека вдвое моложе. Клюшка поймала мяч, точно как он и рассчитал. Он не смог бы сделать это лучше, даже действуя сачком.
— Гол! — закричал король и воздел свои руки вверх в триумфе.
— Славный удар, ваше величество, — сказал только что побежденный противник.
— Прекрасный удар, ваше величество, — подоспел Эйсталф, который не терпел, когда кто-нибудь кроме него — и, возможно, Вакхо — льстил королю.
Затем совершенно неожиданно и против воли короля клюшка выскользнула из его пальцев и упала на утоптанный луг. Он покачнулся в седле. Король попытался коснуться правой рукой лба, но она не послушалась. Он поднял левую, но снова покачнулся и почти упал.
— Вы в порядке, ваше величество? — спросил Эйсталф.
— У меня ужасно болит голова, — ответил Сколопакс. Вся правая сторона его тела онемела, или как будто ее не было вовсе. Он не смог удержать равновесия и медленно соскользнул с лошади на землю.
— Ваше величество! — закричал Эйсталф и приказал кому-то: — Быстрее, приведите врача!
Послышался топот копыт. Сколопакс едва понимал, что происходит вокруг, сосредоточившись на прекрасном лице незнакомого мужчины, который смотрел на него.
— Слишком плохо, — сказал Низвергнутый. — А я возлагал на тебя такие надежды…
Сколопакс попытался ответить, но не смог. Хотя был полдень, небо потемнело. И очень скоро для короля все вокруг потонуло в темноте.
4
ЛАНИУС подпрыгнул так высоко, как только мог.
— Мама! — крикнул он и бросился к ней. Он не видел ее с тех пор, как умер отец. Для ребенка три года — очень большой срок. Иногда он боялся, что, встретив, не узнает ее. Но он узнал! Еще как!
— Мой родной! — Серфия так крепко обняла мальчика, что у него перехватило дыхание. — Ты так вырос и повзрослел. — Она отстранилась и оглядела его. — Но ты худой как щепка. Тебе нужно больше есть. Руки и ноги совсем как палочки.
— Я буду есть больше, — закивал Ланиус. Сейчас он мог пообещать маме все на свете. — Я даже начну есть о…
Мальчик осекся. Пообещать есть овощи — это слишком.
— Ты ведь король, в конце концов, — заметила Серфия. — Король должен быть сильным для того, чтобы Аворнис процветал.
— Хорошо.
Но это не убедило Ланиуса. Ему было только восемь лет. Единственное изменение заключалось в том, что все вокруг стали называть его «ваше величество» вместо «ваше высочество», в том числе и его наставник. Учиться он продолжал каждый день, но это не казалось неприятной обязанностью. Мальчик, внимательно посмотрев на мать, сказал:
— Мне жаль, что дядя умер.
Лицо Серфии стало жестким и холодным.
— Мне — нет, — ответила она. — Это был отвратительный и к тому же глупый человек. Когда вырастешь, ты будешь лучшим королем, я уверена.
— Почему ты так уверена, мама? — спросил малыш с искренним любопытством.
— Потому что невозможно быть хуже, чем он, — резко ответила женщина.
— Ну почему же, — отозвался Ланиус. — Если я попытаюсь, у меня может получиться.
— Ты просто не захочешь делать ничего подобного — вот в чем дело. Главным желанием Сколопакса было разрушить все, что имело отношение к твоему отцу. Ты не стал бы этого делать. Ты — еще маленький мальчик, но уже понимаешь.
— Но я не сказал, что я буду, — упрямился Ланиус, — я сказал — я мог бы стать.
В глазах Серфии мелькнуло странное выражение.
— Не важно, — сказала она. — Я…
— Добрый день, мадам. — Архипастырь Букко замер на пороге и смотрел на мать Ланиуса, как будто она была грязью на его сандалиях. — Что ты делаешь во дворце? Кто позволил тебе прийти?
Его голос был холоден, как зимний ветер в горах Фервингии.
— Она — моя мать, и я — король Аворниса! — воскликнул Ланиус.
Букко поклонился.
— Несомненно, ваше величество. Но твой дядя назначил меня главой регентского совета, чтобы я управлял государством, пока ты не станешь взрослым. Мое слово здесь кое-что значит.
Серфия презрительно засмеялась:
— До чего же замечательный совет регентов. Ты, Вакхо и Эйсталф…
— И Торгос, — прервал ее Букко. — Торгос — мудрый и ученый муж.
— Как же он тогда ладил со Сколопаксом? — удивилась мать Ланиуса. Она ткнула пальцем в Букко. — Это — твой совет, и все знают это. Ты один будешь нести ответственность за все плохое, что произойдет.
— Я не собираюсь допускать ничего плохого, — ответил архипастырь. — Когда твой сын станет мужчиной, я передам ему крепкое государство. В конце концов, он единственный, кто остался из нашей древней династии.
— Да, и при этом ты называл его внебрачным ребенком, — колко вставила Серфия. — Что ты скажешь об этом сейчас?
— Я не внебрачный, — сказал Ланиус, — ты была женой отца. Я был очень мал тогда, но я помню.
— Все не так просто, ваше величество, — заметил архипастырь Букко. — Ваша мать действительно была женой короля Мергуса, но седьмой по счету.
Даже Ланиус, несмотря на свои годы, понимал, что это значит. Он удивленно посмотрел на мать. Серфия бросила сердитый взгляд на Букко:
— Архипастырь Мегадиптис объявил Ланиуса законнорожденным.
Букко закашлялся. Да, тогда он был в изгнании, поэтому Мегадиптис смог сделать это. И Букко никогда не одобрял произошедшего.
— То, что считает Мегадиптис, касается только его, не меня. — Букко снова закашлялся.
Ланиус заметил явное противоречие:
