— Я не собираюсь спорить с тобой, мальчишка. — Букко кивнул солдатам: — Вон потаскуху! Я был бы рад так же легко избавиться от ее выродка.
— Я не выродок! — Голос Ланиуса звучал громко и пронзительно. — Если ты еще раз назовешь меня так, то пожалеешь.
— Все королевство жалеет, что ты — король. Твоя мать была седьмой женой. Как еще тебя называть, ваше величество?
Архипастырь вложил все свое презрение в это обращение.
Да, Ланиус знал, что такое быть ребенком седьмой жены и как к этому относились обычные люди. Но он произнес:
— Священник обвенчал моих родителей. Все было, как положено. И архипастырь Мегадиптис сказал, что священник не сделал ничего противозаконного, поженив их. Вот так!
Он показал Букко язык. Несмотря на то что он был необыкновенно разумный и воспитанный ребенок, ему было только девять лет, и иногда с этим невозможно было справиться. Старик посмотрел на него с отвращением.
— Мне плевать, что сказал Мегадиптис. Он не должен был быть главой церкви в то время, и он не архипастырь сейчас.
Он не произнес «вот так» и не высунул язык — все-таки он был взрослый человек, но было заметно, что он не прочь сделать это.
— Да, сейчас он не архипастырь, — ответил мальчик, — но будет им снова, когда я вырасту.
На этот раз во взгляде Букко читалось не только презрение, он был взбешен.
— Если бы ты не был последним в роду…. — начал он, но запнулся, тряхнув головой.
Отвесив Ланиусу гораздо более короткий и резкий поклон, чем полагался королю Аворниса, Букко покинул комнату, все еще покачивая головой.
Спустя два дня долина вокруг стен столицы Аворниса начала заполняться солдатами. Когда Ланиус поднялся на одну из самых высоких башен королевского дворца, он заметил палатки на лугах. Казавшиеся сверху крошечными букашками, солдаты маршировали и строились в каре.
— Теперь мы победим фервингов, — сказал Ланиус учителю.
Он знал, что аворнийская армия терпит одно поражение за другим, но не мог и не хотел этому поверить.
Его наставник, однако, казалось, был очень обеспокоен.
— Может, вы и правы, ваше величество, но я не уверен, что такая армия может побить короля Дагиперта и его свирепых воинов.
— О чем ты? — спросил мальчик.
— Ну… — продолжил неохотно учитель. — Герцог Регулус очень храбрый человек, благородного происхождения и лучший друг архипастыря Букко…
Ланиус не напрасно прочел множество хроник.
— Ты думаешь, он собирается захватить мой трон?
— Я не знаю, его ли это намерение или планы Букко, — ответил учитель. — Регулус очень смелый и сильный человек, но вряд ли кто-нибудь назовет его умным. Букко может водить его как козу на веревке.
Гнев захлестнул Ланиуса.
— Что же мне делать? — прошептал он.
Мальчик спрашивал не своего наставника, а скорее себя или даже мир. Но никто не ответил ему. Ланиус щелкнул пальцами. Он недавно научился этому жесту, и ему нравился звук.
— Я знаю! — воскликнул он.
— Что? — переспросил учитель.
— Но не скажу тебе. Я не скажу никому.
Грас был сильно озадачен. Нельзя сказать, чтобы это чувство было ему незнакомо. Но это было удивление другого рода. «Скопа» — головной корабль флотилии, которым сейчас командовал командор, шел вверх по течению по Стуре. Гребцы старались изо всех сил, но не только течение, но и ветер были против них.
Он смотрел на юг, на земли, которыми владели ментеше. Все казалось спокойно. Аворнис успешно отразил последний набег принца Улаша. И как полагал Грас, это должно было на время утихомирить Улаша и Низвергнутого. Поэтому приказ оставаться на Стуре так удивил командующего флотилией.
— Как ты думаешь, могут ментеше решиться на что-нибудь в ближайшее время? — спросил он капитана Никатора.
— Никогда нельзя быть уверенным, что замышляют эти негодяи, — ответил тот. — Стоит нам успокоиться, и, подкравшись, они нанесут удар исподтишка.
— Да, — согласился Грас, — но что будет на этот раз?
— Они присмирели, — добавил Никатор, — благодаря тебе. Нагнали мы страха на Олора и кочевников.
«Если бы то же самое можно было сделать с Низвергнутым», — подумал командор, качая головой. Злой дух был везде и нигде. Мысли о нем вернули Граса к тому, что его беспокоило больше всего.
— Архипастырь Букко готовится к войне с фервингами, не так ли?
— Он объявил об этом, — отозвался Никатор. — Герцог Регулус и большинство солдат верят этому.
— Герцог Регулус, — продолжал Грас, — солдаты… Сделал ли Букко что-нибудь для подготовки речных галер и моряков к предстоящей схватке?
— Он не вспомнил о нас. Я уверен. Иначе мы не были бы сейчас в низовье Стуры. — Никатор хмыкнул.
— Он не сказал ни слова никому на реке. Нам стало бы известно об этом, — сказал Грас.
Его друг кивнул. Моряки всегда знали, что происходит на других галерах. Командор продолжал:
— Как Букко собирается воевать против фервингов без флота? Без галер невозможно ни атаковать, ни защищаться.
— Я тоже так считаю, — согласился Никатор. — Но Букко не полководец, ты знаешь. Он — священник.
— Зачем тогда он ввязался в войну? — вырвалось у Граса. — Я — не священник. Надень на меня красную мантию, заставь читать проповеди, и я опозорюсь. Неужели он не видит, что все идет наперекосяк? У него нет генералов, чтобы вразумить его? Попытайся я изображать архиепископа, я попросил бы помощи у священников, знающих свое дело.
— Ты, кажется, уже созрел для этого, командир?
— Благодарю. — Грас потеребил свою бороду, как будто убеждаясь, что ничего не изменилось. — Клянусь богами, Букко не выглядит идиотом.
— Тогда почему он так странно ведет себя?
— Да, почему?
— Может быть, он собирается воевать не с фервингами, — заметил Никатор, — может быть, у него что-то другое на уме?
— Что, например?
Никатор огляделся. Поблизости никого не было. Моряки на «Скопе» знали, что старые приятели любят поболтать без чужих ушей. Несмотря на это, он не ответил ни слова, а задумчиво взглянул на небо и принялся насвистывать песенку, которую поют крестьяне осенью, давя виноград.
— На что ты намекаешь? — раздраженно спросил Грас — Ты издеваешься надо мной или хочешь, чтобы я ушел?
Не дождавшись ответа, командор по-настоящему разозлился, однако минуту спустя он замер и уставился на Никатора:
— Ты полагаешь?..
— Я? — Тот продолжал изучать небо. — Командир, я всего лишь старый невежественный моряк. И ничего не полагаю.
— Ты думаешь, Букко отважится на это?
— Кто сможет помешать ему?
