— Черногорцам удалось скрестить волшебным образом кота и обезьяну? — спросил Ланиус.
Ярополк снова покачал головой. Кончик его бороды тоже качнулся справа налево.
— Ваше величество, это не так, — ответил он. — Наши купцы наткнулись на них. Существует несколько островов в Северном море, нелегко точнее описать где, и там они живут. Они не совсем ручные, как обычные кошки, но и не дикие. Люди на островах используют их как охотничьих животных, но относятся к ним с меньшим теплом, чем к кошкам и собакам. Если выпустить этих зверьков из клетки, они не причинят никому вреда.
— Как вы называете их? — спросил Ланиус, зачарованно глядя на ловкие движения серого зверька, в то время как рыжий неподвижно сидел на дне клетки. Это была самка, как он догадался, и она носила детеныша.
— Довольно сложно выговорить их имя на языке островитян, — сказал черногорец. — Он слишком труден для нас. По-черногорски это звучит как манкикеты, что в переводе на ваш язык значит котообезьяны. Иногда мы называем их просто — манкты. Это что-то вроде, — он нахмурился, пытаясь подобрать слово, — котозьяны, хотя я знаю, что такого слова не существует.
— Котозьян, — медленно произнес Ланиус. — Да, такого слова не было прежде. Однако теперь оно появится, как и существо, которое так называется.
— Мы дарим вам пару, ваше величество, и у самки скоро появятся детеныши. Если вы будете хорошо о них заботиться, и вам повезет, то в будущем может появиться большое потомство, — продолжал Ярополк. — Вы сможете неплохо заработать, продавая их людям, жадным до всего необычного. — Как посол он мог бы быть не столь прямолинейным, как купец он не смог не дать практического совета. — Содержать их совсем не трудно. Они едят все, что остается со стола или удастся поймать. На тех островах водится множество белок.
— Могу представить. — Ланиус разглядывал самца, котозьяна, напомнил он себе. Тот тоже внимательно смотрел на него золотисто-желтыми, блестящими глазами с узкими зрачками. — Когда я смогу выпустить их из клетки?
— Как только вам будет угодно, ваше величество, — ответил Ярополк. — Но вам стоит побеспокоиться о месте. Вы не представляете, насколько они проворны. Если не хотите их лишиться, это стоит делать в комнате с прутьями на окнах и без отверстий в стенах. — Он замолчал, припоминая еще что-то. — Да, и как только появятся детеныши, позаботьтесь переселить самца в другое место. Иначе он попытается убить их.
— Я понял. Спасибо за предупреждение.
Ланиус спустился с трона и подошел к клетке с животными. Снова гвардейцы попытались встать между ним и черногорцами, и опять он отстранил их.
Мальчик приблизил руку вплотную к прутьям клетки, чтобы самец смог почувствовать его запах. Он поступал так же, здороваясь с обычными котами, когда видел их впервые. Котозьян просунул кончик носа сквозь прутья, коснувшись пальцев юного короля. Ланиус почувствовал теплое дыхание животного на своей коже. Котозьян принюхивался с большим интересом, привыкая к незнакомому запаху. Его взгляд, устремленный на человека, казалось, выражал гораздо больше интереса, чем у обычного кота. После короткого раздумья мальчик подумал, что такое поведение естественно для животного, проводящего большую часть жизни охотясь.
Просунув указательный палец внутрь, Ланиус почесал котозьяна за ухом.
— Осторожно, ваше величество, — предупредил Ярополк. — Он может укусить. Как я сказал, это не совсем домашние животные.
— Я знаю, любой кот может укусить. Однако не похоже, что этот котозьян настроен враждебно.
Как бы в подтверждение этого зверек зажмурил свои глаза от удовольствия. Вслед за этим он заурчал. Звук немного отличался от урчания домашнего кота, он был немного ниже и более скрипучий. Но без сомнения, это было урчание. Ланиус улыбнулся, и стоявшие поблизости стражники тоже не смогли сдержать улыбку.
Но затем котозьян сделал вещь, совершенно невозможную для обычного кота. Он высунул свою левую лапу, нет, скорее руку, и обхватил своими пальцами указательный палец Ланиуса. Пожатие было мягким. Рука зверька была слегка теплее, чем у мальчика. Она заканчивалась не загнутыми острыми когтями, как у котов. Это были почти ногти, как у человека, только более острые на концах. Зверек не пытался оцарапать ими.
Лептурус за спиной Ланиуса произнес:
— Кажется, вы ему нравитесь, ваше величество.
— Похоже на то, — согласился Ярополк. — Я очень рад.
Даже с маленькой пушистой лапкой, держащей его за указательный палец, Ланиус продолжал почесывать котозьяна за ухом. Довольное урчание стало громче.
— Я действительно ему понравился, — с удивлением произнес юный король.
Он не привык, чтобы его любили ради него самого. Обычно люди добивались его расположения, стремясь получить какую-то выгоду. Неискренняя любовь была проклятием всех королей. Но котозьян не мог знать о таких вещах. Животные были искренни в своей любви.
«Грас не станет возражать против котозьянов, — подумал Ланиус. — Он посчитает, что у меня будет меньше времени на проказы». Мальчик постарался сосредоточить все свое презрение на командоре, который посягнул на положение, о котором до сих пор ни один простой морской офицер в Аворнисе не смел мечтать. Он также попытался высмеять свою идею посвятить все свое время общению с котозьянами. Но, ощущая лапку зверька на своей руке, оказалось не так просто презирать кого-либо.
Грасу не раз приходило в голову, что он будет волноваться перед церемонией коронования. Но, к своему удивлению, командор чувствовал абсолютное спокойствие. Если сравнить его состояние в преддверии сражений с фервингами и ментеше… В случае неудачи в бою у него был небольшой выбор: умереть или остаться калекой.
Если что-то случится во время коронации… Он покачал головой. Самое худшее — это насмешки толпы, это можно легко пережить.
Эстрилда, напротив, была очень взволнована.
— Что, если Ланиус обманет нас? Вдруг Букко предаст нас? Что, если…
— Если Ланиус строит коварные планы, ему придется пожалеть об этом, и Букко все равно коронует меня. Архипастырь тем более не может нас предать, так как он ненавидит этого умника с момента рождения, а я не сделал ничего такого, чтобы вызвать его неудовольствие.
— И все-таки… что ты будешь делать, если он попытается помешать? — обеспокоено спросила Эстрилда.
— Когда Букко отважился вредить Мергусу, в Аворнисе на следующий день появился другой епископ, — ответил Грас. — Я могу поступить так же, как Мергус, и Букко знает это. Все будет хорошо. Ты прекрасно выглядишь.
— Ох, чепуха, — засмущалась от похвалы Эстрилда.
Грас постарался отвлечь ее от тяжелых мыслей и преуспел в этом. Но он не лгал. Украшенное золотым шитьем и драгоценными камнями платье превратило ее в знатную даму.
Граса поразило, насколько тяжела, оказалась его королевская мантия. Она весила столько же, сколько кольчуга. Похож ли он в ней на короля, или для этого требуется нечто большее? С другой стороны, люди подчинялись каждому, кто носил королевские одежды, а Грас привык отдавать приказы.
Он посмотрел на сына, чья одежда была почти такой же роскошной, как и его собственная. Орталис — настоящий принц. Может быть, положение и возможность получать все по первому требованию изменят характер сына к лучшему? Очень хотелось поверить в это.
Жаль, что отец не дожил до коронации… Отец Крекса был крестьянином, а сын вскоре станет королем Аворниса! Головокружительная карьера, и к тому же за столь короткое время.
Сосия тоже выглядела как настоящая принцесса, хотя его дочери не нужны особые наряды, она настоящая красавица и так выросла за последние годы!
— Мы готовы. Пора идти? — спросила Эстрилда.
— Еще нет, дорогая.
Когда песок в часах перекочевал из одной части в другую, в дверях появился слуга и произнес:
